Его торжествующий смех эхом разносился по углам лаборатории.

«Гонория права, — подумал Тобиас, — с Джастином творится что-то ужасное. Он одержим этим древними бумагами. Одержим идеей овладеть секретом вечной жизни. Вечной жизни для себя. Он уже не собирается творить добро, — понял Тобиас. — Теперь этот секрет нужен ему только для себя». Дрожащими руками Тобиас пытался зажечь свечу, а Джастин все хохотал и хохотал.

«Нужно заставить его остановиться, — думал Тобиас. — Он должен понять: то, чем мы занимаемся, может представлять угрозу».

Пламя свечи вспыхнуло в темноте.

— Джастин, эта власть может быть… — крикнул Тобиас.

Джастин резко оборвал свой смех, но в глазах его горело торжество.

— Ты собирался сказать что-то разумное, не так ли? — спросил он. — Практичный Тобиас. Ты на все смотришь слишком примитивно. Так объясни мне, почему, по-твоему, в этом тексте так часто повторяется слово «кровь»?

Тобиас с облегчением вздохнул. Состояние Джастина оставалось необычным, но ужасная истерика, кажется, прошла.

— Должно быть, речь идет о системе циркуляции крови, — ответил Тобиас. — Наверное, в этих бумагах говорится о способе стимулировать кровь с тем, чтобы сердце всегда оставалось здоровым и сильным.

— Именно такого объяснения я от тебя и ожидал, — с презрением промолвил Джастин. — Строго научного.

— А какого рода объяснение может еще существовать, кроме научного? Мы с тобой ученые, Джастин, и должны искать научное объяснение. В противном случае нашими руками можно сотворить великое зло. Ты же знаешь — всякие ритуалы и черная магия.

Джастин положил бумаги обратно и отошел от стола Тобиаса.

— Разумеется, ты абсолютно прав, — согласился он. — Продолжай свое благое дело. Скоро ты переведешь весь текст, и мы узнаем правду. Нас ждет великое открытие, Тобиас.

— Надеюсь, — тихо ответил Тобиас.

Джастин похлопал его по плечу.

— Я в этом уверен. Но я не должен тебя дольше задерживать, тебе еще предстоит работа, и Гонория ждет. — Джастин направился к подземному ходу. — Долго не засиживайся, — предостерег он, — есть вещи, которые не подлежат долгому хранению.

«Что он хотел сказать, — недоумевал Тобиас. — Может, он имел в виду Гонорию? Я совсем перестаю его понимать, — подумал он, снова приступая к работе. — Я привык считать, что хорошо его знаю, он был мне как брат. А теперь он ведет себя как чужой». Тобиас оглянулся на остановившегося у выхода из лаборатории Джастина и увидел, что тот прижимает к губам свой носовой платок. Тобиасу послышался сосущий звук, потом он заметил, как Джастин лизнул материю.

Тобиас вспомнил, что этим платком Джастйн остановил кровотечение из пореза на руке Гонории.

Джастин пьет кровь Гонории?!

Шэдоубрук, Нью-Йорк, 1873

Мэдлин стояла в коридоре, с ужасом глядя на старуху. Ее кривые длинные ногти все глубже вонзались в ее тело. Она сжимала ее руку все сильнее и сильнее, так, что у нее онемела кожа.

— Мой Тобиас, — завывала старуха, — Мой Тобиас. Я знаю, ты видела его. Он знал секрет. Слишком поздно. Слишком поздно… — простонала она.

— Тетушка! — вдруг прозвенел голос Деборы. Сейчас же прекратите это! И отойдите от нее!

Старуха выпустила руку Мэдлин и быстро повернулась к ней спиной. Хихикая как безумная, она устремилась дальше по коридору и прошла мимо Деборы.

— Тобиас! Тобиас!

Мэдлин продолжала слышать, как взывает тетушка, даже когда та исчезла за поворотом.

— Почему вы не тронули ее? — крикнула Мэдлин в отчаянии. — Почему не остановили?

Дебора нервно всплеснула руками.

— Ах, успокойся, моя дорогая. — Она обняла Мэдлин за плечи. — Это всего лишь безумная старуха. Тебе не стоит обращать на нее внимание. Она абсолютно безвредна. Правда, немного не в себе, только и всего.

— Но кто она? — спросила Мэдлин.

Она поморщилась, когда ее кузина задела рукой то место, где остались синяки от пальцев тетушки.

Дебора пожала плечами.

— Сказать по правде, этого никто не знает, — ответила она и повела девушку обратно в холл. — Она уже жила в этом доме, когда мы с Маркусом приобрели его. Одним из условий продажи было то, что ей позволят остаться.

«Какое странное условие, — подумала Мэдлин. — Вероятно, причина в бедности Деборы и Маркуса. Наверное, цена на дом была низкой потому, что тетушка оставалась жить здесь. А купить дом в другом мосте им было не по средствам».

— Извини, если она напугала тебя, — продолжала говорить Дебора. — Это ее часть дома. А что ты делала так далеко от своей комнаты?

«Должна ли я рассказать ей? Рассказать, что человек, которого я видела на дороге, пробрался в мою спальню? И что я погналась за ним по этому коридору? — Мэдлин вспомнила, о чем шептались в ее комнате Дебора и Маркус. Они и так обеспоены, считая, что у Мэдлин слишком развито воображение. И что они подумают, если она расскажет им, что этот же человек был здесь, в их собственном доме? В комнате Мэдлин? — Они подумают, что я сумасшедшая. Такая же, как мама. Я не могу им рассказать. Я никому не могу рассказать».

— Я пыталась спуститься вниз, чтобы найти вас с Маркусом, — запинаясь, сказала она, надеясь, что Дебора не уличит ее во лжи. — Но перепутала коридоры и темноте и заблудилась.

Дебора внимательно смотрела на Мэдлин, взгляд у нее был пронзительный. У Мэдлин заколотилось сердце. Что делать, если ее тетка ей не поверит?

— Как жаль, — наконец произнесла Дебора. — Ты так перепугалась из-за пустяка. Но давай больше не думать об этом. У меня потрясающая новость. Ты получила приглашение. Как ты полагаешь, от кого?

Сердце Мэдлин дрогнуло. Во всем Шэдоубруке, кроме ее родственников, был только один человек, с которым она была знакома.

— Приглашение от доктора Фиара? — спросила она, стараясь не выдать своего волнения.

— «От доктора Фиара», — передразнила ее Дебора, вводя Мэдлин в свою гардеробную. — Милочка, какая же ты у нас скромница! Разумеется, приглашение от Джастина. Могу сказать сразу, он сражен тобой наповал. В Шэдоубруке его считают самым завидным женихом, — доверительно сообщила Дебора девушке.

Она подвела племянницу к мягкому креслу:

— Все девушки в городе будут ужасно тебе завидовать. А теперь ты должна принять от меня платье для своего визита. Я знаю, у тебя есть свои, но в моем ты будешь смотреться просто великолепно.

Мэдлин стало любопытно, и она с интересом наблюдала за теткой, которая, распахнув дверцы гардероба, перебирала висевшие там платья.

— Но, дорогая тетушка, вы с дядей Маркусом уже столько сделали для меня. Мне неудобно брать у вас еще и платье, — сказала Мэдлин, засмущавшись.