Но наши программы были рассчитаны на создание виртуальных агентов внутри компьютера. А Джулия создала настоящий рой агентов в реальном мире. Сначала я не мог понять, как наши программы можно адаптировать к тому, чем занимается Джулия.

— Мы использовали их для структурирования, — подсказала она. — Программа создает внутреннюю структуру роя.

Ну конечно же! Это же очевидно — одной молекулярной камеры недостаточно, чтобы получить и записать хоть какое-то изображение. Следовательно, изображение, которое получается в результате, наверное, складывается из сигналов миллионов синхронно работающих микрокамер. Но в таком случае эти камеры должны располагаться в пространстве упорядочение — вероятно, в форме сферы. И как раз на этом этапе начинают действовать наши программы. Однако это означает, что «Ксимосу» удалось создать эквивалент…

— Вы создали глаз.

— Да, в некотором смысле.

— Но где источник света?

— Биолюминесцентный периметр.

— Этого света недостаточно.

— Достаточно. Смотри дальше.

Тем временем на экране Джулия повернулась и указала на аппарат для внутривенных инъекций, подсоединенный к руке Питера. Она взяла шприц из стоявшего рядом контейнера со льдом. Шприц, похоже, был наполнен водой.

— В этом шприце, — сказала Джулия, — содержится приблизительно двадцать миллионов камер, плавающих в изотоническом солевом растворе. Сейчас они функционируют как отдельные, самостоятельные единицы. Но как только камеры попадут в кровяное русло, их температура повысится, камеры начнут собираться поближе друг к другу и вскоре образуют мета-форму. Точно так же, как стая птиц в полете выстраивается клином.

— И какую форму образуют камеры? — спросил представитель одной из компаний-инвесторов.

— Они выстроятся в форме сферы, — ответила Джулия. — С маленьким отверстием на одной стороне. На первый взгляд может показаться, что это похоже на стадию бластулы в развитии зародыша. Но в результате получается подобие глаза, состоящее из множества отдельных частиц. И изображение, которое получает этот глаз, складывается из данных миллионов фотонных детекторов. Точно так же, как человеческий глаз получает изображение от светочувствительных клеток сетчатки — палочек и колбочек.

Джулия повернулась к монитору, на котором снова и снова прокручивался один и тот же сюжет. Камеры попадали в кровяное русло неорганизованной массой, похожей на пчелиный рой, на бесформенное облако внутри кровеносного сосуда. Поток крови сразу же растягивал это облако в длинную ленту. Но уже через несколько секунд лента начинала стягиваться, приближаясь к сферической форме. Постепенно сфера становилась все более правильной и все более плотной. В конце концов стало казаться, что эта сфера цельная и твердая.

— Это образование наверняка напоминает вам человеческий глаз — и не без причины. Компания «Ксимос» действительно стремилась имитировать органическую морфологию, — сказала Джулия. — Поскольку мы работаем с органическими молекулами, мы не можем не учитывать, что за миллионы лет эволюции в окружающем нас мире накопилось множество комбинаций из молекул, которые действуют весьма эффективно. Поэтому мы их и используем.

— Надеюсь, вам не хочется заново изобрести колесо? — спросил кто-то.

— Именно. Только не колесо, а глаз.

Джулия подала знак, плоская антенна опустилась и замерла в нескольких дюймах над телом пациента на операционном столе.

— Эта антенна питает камеры энергией и принимает передаваемые сигналы, — объяснила Джулия. — Конечно же, изображение можно сохранить в цифровом виде, обработать, разделить на фрагменты — с ним можно делать все, что мы делаем с цифровыми изображениями. А теперь, если больше нет никаких вопросов, мы начнем демонстрацию.

Джулия присоединила к шприцу иглу и вколола ее в резиновую ампулу на аппарате для внутривенных инъекций.

— Отсчет времени.

— Ноль точка ноль.

— Начинаем.

Она быстро надавила на плунжер.

— Как видите, я делаю это быстро, — сказала она. — В нашей процедуре нет ничего сложного. Мы нисколько не рискуем что-нибудь повредить. Если микротурбулентные завихрения, которые возникают при прохождении сквозь иглу шприца, испортят тысячу камер, — ничего страшного. У нас останется еще несколько миллионов. Вполне достаточно для того, чтобы сделать свое дело. — Джулия вынула иглу. — Ну вот. Как правило, нам нужно подождать около десяти секунд, чтобы камеры выстроились в форме сферы, и тогда мы начнем получать изображение… Смотрите, кажется, что-то уже начинается… И вот — пожалуйста.

Судя по изображению на экране, камера неслась вперед со значительной скоростью сквозь нечто, напоминающее поле астероидов. Только астероидами были эритроциты — красные кровяные тельца — круглые красноватые мешочки, движущиеся в прозрачной, слегка желтоватой жидкости. Потом показался лейкоцит — гораздо более крупная беловатая клетка. На мгновение она заполнила весь экран, потом исчезла. То, что я видел на экране, больше напоминало видеоролик из компьютерной игры, а не медицинское исследование.

— Джулия, — сказал я. — Это потрясающе.

Джулия придвинулась ко мне поближе и улыбнулась.

— Я знала, что это произведет на тебя впечатление.

На экране Джулия говорила:

— Мы ввели камеры в вену, следовательно, в этих эритроцитах содержится мало кислорода. Сейчас наша камера приближается к сердцу. Вы можете видеть, как увеличивается диаметр сосудов по мере продвижения вверх по венозной системе… И вот сейчас мы попадаем внутрь сердца… Вы видите, как пульсирует поток крови в результате сокращения желудочков сердца…

Действительно, я видел, как камера приостанавливается, потом снова движется дальше, потом снова приостанавливается. В качестве звукового сопровождения Джулия включила шум биения сердца. Питер лежал на столе неподвижно, над самым его телом нависала плоская антенна.

— Мы входим в правое предсердие и сейчас увидим митральный клапан. Активировав микрофибриллы, мы замедлим движение камеры. А вот и клапан… Мы — в сердце.

Я увидел красные створки, похожие на рот, который все время открывался и закрывался. Потом камера проскочила сквозь отверстие и оказалась в желудочке, а потом снова попала в сосуды.

— Теперь мы направляемся в легкие… Сейчас вы увидите то, чего еще никто никогда не видел, — процесс обогащения эритроцитов кислородом.

Пока я смотрел, кровеносные сосуды стали быстро уменьшаться в диаметре, а потом эритроциты начали один за другим раздуваться и наливаться ярко-красным цветом. Все происходило чрезвычайно быстро. Прошло меньше секунды — и все эритроциты сделались ярко-красными.

— Теперь красные кровяные тельца богаты кислородом, — сказала Джулия, — и мы снова возвращаемся к сердцу.

Я повернулся к Джулии на кровати и сказал: