поджидали те же грабли: рабочим шёл «горячий стаж», давали талоны на молоко и дополнительный отпуск за вредность, а Лидину ничего этого не полагалось только потому, что его инженерная специальность отсутствовала в списке вредных профессий! То, что он фактически весь рабочий день дышал той же гадостью, что и рабочие гальванического участка, государство не волновало ни в малейшей степени. Обидно, конечно, до скрежета зубовного, но Лидин смирился: зарплата в Термичке была выше, чем в отделе на целую тридцатку. К тому же он сидел на месте, в своей стеклянной каморке, обслуживая всего один участок, а не мотался, как раньше, в любую погоду по всем цехам завода. Игорь был молод, и насущные нужды семьи волновали его больше гипотетических проблем со здоровьем в будущем. Ну да речь не об этом.

Участок, на котором работал Лидин, был выбран в качестве опытного — на нём решили опробовать так называемый «бригадный подряд». Партия же требует перестройки и ускорения! Народ обязан исполнить наказ. Мастер гальванического участка немедленно уволился. На его место желающих не нашлось: никто не хотел брать на себя ответственность за столь новое и непонятное дело. В конце концов, начальство обратилось к Лидину, так как тот после ухода мастера остался единственным мужчиной с высшим образованием на участке гальваники. Была ещё женщина — начальник химической лаборатории, но та отказалась от предлагаемой должности сразу и бесповоротно.

— Ты ж ничем не рискуешь, — уговаривал Игоря начальник цеха. — Меньше своего оклада так и так не получишь.

И Лидин согласился. Напечатали официальный договор между заводом и гальваническим участком Термического цеха. Участок в заданные сроки выполняет оговоренный в договоре объём работ, а завод выплачивает бригаде весь фонд заработной платы, положенный по штату. А штаты тогда нигде и никогда не были заполнены на все сто процентов. Тем более, в «горячих» и вредных цехах. Кроме того, в бригаде, как и везде, имелся балласт в виде числящихся, но не работающих дармоедов. Ведь в СССР все были обязаны работать. Или хотя бы числиться работающими. Эти работнички аккуратно ходили на завод, отбывали свои восемь часов и уходили. Заставить их что-либо сделать, было невозможно, а уволить — не за что, так как эти люди старались не нарушать режим. Числились они, как правило, в рядах обслуживающего персонала — электромонтёры, слесари-механики, сантехники и тому подобное. Когда что-либо ломалось по их части, они, не спеша, выползали из курилок и бытовок, расслабленной походкой брели к вышедшему из строя устройству и до конца рабочего дня делали вид, что занимаются ремонтом. Но на самом деле просто ждали, когда придёт другая смена с настоящими работниками и всё починит. Завод-то тогда работал в три смены!

Все вокруг всё прекрасно знали и понимали, но уволить такого работника по закону было нельзя: он же не отказывается от работы, не опаздывает, пьяным на рабочем месте не появляется. «Обучайте, воспитывайте, перевоспитывайте!» — вот и весь рецепт профсоюзных боссов и кадровиков.

И Лидин при подписании договора подряда настоял на внесении в него пункта, что с согласия общего собрания бригады он может увольнять нерадивых работников. Начальство с большим скрипом согласилось, но предупредило, что замены выгнанным из бригады не будет. Переманивать кадры с других участков и цехов ему никто не позволит. А «с улицы» в отдел кадров приходят, как правило, те, от кого избавились другие предприятия: либо алкаши, либо такие же дармоеды.

Но Лидин не испугался и не отступился. Никто: ни цеховое, ни заводское начальство — не удосужились вникнуть в пункты заключаемого с его бригадой договора. Они видели только ответственность нового дела, но не выгоды. А Лидин отлично знал, что от дармоедов как не было никакой пользы, так и в дальнейшем не будет, а вот зарплату им платить придётся. Зачем же тратить деньги на бездельников, раз их работу всё равно кому-то в бригаде придётся делать?

План, разумеется, бригада выполнила. А почему нет? Для рабочих бригады ничего ж не изменилось — работали, как всегда. Лидин представил в бухгалтерию завода ведомость на зарплату и соответствующую справку о выполнении месячного плана, которую кроме него подписали: мастер ОТК (отдел технического контроля) и диспетчер Термического цеха; мастер ОТК, старший мастер и начальник цеха-заказчика; директор производства и начальник ОТК завода. Заводская бюрократия подстраховала себя в новом деле по полной программе!

Бухгалтерия согласно договору выплатила бригаде весь фонд заработной платы. Лидин распределил свободные деньги, положенные отсутствующим, но необходимым по штатному расписанию работникам, на тех, кто выполнял их обязанности. Лодыри и скептики, работавшие с прохладцей, «остались при своих» и были жутко недовольны, зато энтузиазм остальных резко возрос.

В следующем месяце бригада не только перевыполнила план, но и значительно сократила брак. Собственно, уменьшение брака и способствовало перевыполнению плана. Завод — это большой конвейер, и гальванический участок Лидина мог обрабатывать только то количество деталей, какое поступало в него из других цехов. Гальваника, ведь, как и Термичка в целом, сама ничего не производит, а только наносит на детали специальное покрытие.

Но, согласно договору, раз бригада перевыполнила план, к возросшей зарплате добавилась и немалая премия! Раньше на этот пункт никто не обращал особого внимания, так как перевыполнить план при конвейерном производстве весьма проблематично, тем более при том проценте брака, что был ранее на гальваническом участке. Еле-еле план вытягивали! Штурмовщина в конце каждого месяца была обычным явлением. Но Лидин в бухгалтерии завода настоял на выполнении договорных обязательств, и работники его бригады получили ещё и премию. И в следующем месяце получили. И в последующие.

И тогда Лидин вновь вплотную столкнулся с тем, что в богатом государстве нельзя много зарабатывать! В нём можно получать небольшую зарплату за отбывание рабочего времени на производстве, но вот зарабатывать большую категорически нельзя! Разве что только на далёком и холодном Севере, но там большие заработки обусловлены совсем иными причинами.

На заводе каждый месяц всем работникам раздавали талончики на зарплату, в которых подробно расписано, сколько человек отработал времени, какая ему за это начислена зарплата, премия или оплата за больничный, сколько и за что вычтено. Выдавали их обычно табельщицы вместе с пропусками по окончании смены. И, разумеется, талончики гальванического участка, а вернее указанные в них суммы, стали предметом обсуждения и возмущения сначала Термического цеха, а потом и администрации завода. Вдруг оказалось, что работники бригады Лидина «получают бешеные деньги ни за что»! И что самое противное — простой инженеришка, временно исполняющий обязанности мастера участка и бригадира, то есть сам