Добавив Матвея в друзья, Римма решила не отставать и тоже принялась комментировать его посты, стараясь придумать что-то поостроумнее. Завязалась оживленная переписка, продолжавшаяся всю неделю, даже несмотря на то, что в рабочее время они почти не виделись. А в четверг после обеда Матвей неожиданно позвонил ей по интеркому и сообщил, что завтра после работы они идут на концерт. Римма опешила от такой новости, но Матвей, не дав ей опомниться, заявил, что отказа не примет: концерт благотворительный, их фирма выступает одним из спонсоров, отец отправляет его быть официальным представителем. Собранные средства пойдут в фонд помощи детям, больным спинально-мышечной атрофией. Среди выступающих какой-то очень известный исполнитель, в нем как раз будет вся фишка. Какой-то еврей, в Москве он бывает буквально раз в десять лет, если не реже, как его, Кацман, кажется, или что-то типа того. Имя исполнителя Матвей точно не помнил – ассистент говорил ему, но он забыл.

После того как заручившийся ее согласием Матвей отключился, Римма несколько минут просидела в замешательстве, исподтишка поглядывая на коллег и гадая, поняли те, с кем она сейчас говорила, или нет. Потом посмотрела в интернете, кто из знаменитостей выступает завтра в Москве – и глазам своим не поверила. Небрежно обозванный «каким-то Кацманом» исполнитель на деле оказался всемирно известным немецким оперным тенором, который в России за всю свою головокружительную карьеру был всего раз или два, так как программа его выступлений расписана на годы вперед. Мама его просто обожала, называла голос божественным, а манеру исполнения искренне считала каноном для итальянских классических арий. О том, чтобы когда-нибудь услышать своего кумира вживую, Людмила Сергеевна и мечтать не смела. Так что идти на концерт нужно было хотя бы ради уважения к ее памяти, не говоря уже про благотворительность и личность пригласившего.

Всю ночь Римма не спала, напряженно размышляя о завтрашнем дне и обдумывая кучу важных вопросов: как одеться, что отвечать на вопросы коллег, в честь чего она такая нарядная, как суметь привести себя в порядок после рабочего дня. В итоге она все-таки нашла оптимальное решение: отпросилась у начальницы со второй половины дня и, рванув домой вместо того, чтобы пойти с Улей на обед, успела и переодеться, и сделать макияж, и красиво уложить волосы. Правда, шапки нарядная прическа не потерпела бы, но Римма понадеялась, что не успеет замерзнуть, так как на улице оттепель, а идти недалеко, больше ехать в метро, где тепло. Мелькнула мысль взять такси, но от нее пришлось отказаться, слишком велик был риск попасть в пробку и опоздать.

Выйдя из метро, в первое мгновение Римма чуть не задохнулась от резкого порыва ветра, бросившего ей в лицо заряд колючего снега. Похоже, снегопад в центре только начался, но газоны уже полностью побелели, а на тротуарах мгновенно образовалась слякоть, которую еще не успели убрать. Римма поморщилась – она ненавидела такую погоду, как, впрочем, не любила и морозов. Но никуда не денешься, это Россия… Конечно же, мама была права, и Римме действительно лучше будет жить в теплом климате, где-нибудь на юге Италии – но до этого пока еще далеко. Пришлось спешно замотать голову палантином, чтобы уберечь прическу. Не хватало еще предстать перед Матвеем мокрой курицей!

У парковки рядом с концертным залом выстроилась целая очередь из сердито сигналящих автомобилей представительского класса. Особо нетерпеливые гости распахивали двери своих «Роллс-Ройсов» и «Мазерати» и прямо в модельных туфлях шагали в мокрую снежную кашу. Римма заозиралась по сторонам в поисках своего спутника, но Матвей отыскал ее сам, подошел, крепко взял за локоть и, оберегая от толкотни, аккуратно довел до дверей. Охранник просканировал пригласительный код с экрана его смартфона, и их пропустили внутрь.

Избавившись от пальто, Римма придирчиво оглядела себя в зеркале и успокоилась: прическа совершенно не пострадала. Они миновали вестибюль и прошли дальше, в большое фойе. Римма с волнением и любопытством смотрела по сторонам. Все было точно как в кино: безупречные смокинги, голые плечи и спины, шлейфы модных ароматов и отточенный негромкий рокот small talk. В этой великосветской атмосфере Матвей чувствовал себя как рыба в воде и вел свою спутницу, ловко продвигаясь между гостями и то и дело здороваясь со знакомыми.

До этого дня Римма никогда еще не бывала в «высшем обществе» и слегка оробела от блеска драгоценностей, роскоши нарядов и вида холеных лиц, легко узнававшихся благодаря средствам массовой информации. Как обычно в трудную минуту, она вспомнила о маме, подумала, как та сейчас гордилась бы своей девочкой и радовалась бы за нее – и это сразу придало сил. Приняв из рук Матвея высокий узкий бокал, Римма пригубила шампанского и благодарно улыбнулась своему спутнику.

– И как тебе здесь? – небрежно поинтересовался он.

– Очень круто! – честно призналась она. – Сфотографируешь меня, ладно?

– Конечно, не вопрос! – заверил Матвей.

Снимки на фоне press wall вышли довольно удачными, но Римма решила, что выкладывать их в соцсети пока не будет, а то вопросов не оберешься. Пусть то, что она побывала на подобном мероприятии, да еще в обществе Матвея, останется ее маленькой тайной. Сам концерт, в котором участвовали одни только звездные исполнители, тоже произвел неизгладимое впечатление, даже несмотря на то, что Римма никак не относила себя к поклонникам классической музыки. К огромному разочарованию публики, знаменитый тенор пробыл на сцене всего с четверть часа, исполнив только три арии, зато среди них оказалась любимая Риммой Nessun Dorma из «Турандот». Пока она, затаив дыхание, слушала и во все глаза разглядывала маэстро, внешне скорее походившего на итальянца, чем на уроженца Германии, Матвей благовоспитанно скучал, время от времени бросая на свою спутницу внимательные изучающие взгляды.

На аукцион для сбора средств, объявленный после концерта, они не остались. Матвей, явно переоценивший свою склонность к классической музыке и благотворительности, заявил, что на сегодня сыт по горло и той и другой, а все необходимые формальности за него выполнит ассистент.

Римма не возражала, она тоже была уже переполнена впечатлениями. Одеваясь в гардеробе, посмотрела в огромное окно: снегопад прекратился, земля укрылась пышной белой периной, небо очистилось, и на его синем бархате романтично сиял месяц. Матвей, уже одетый, стоял чуть поодаль, ожидая момента, чтобы подать ей пальто, и на мгновение она вообразила себя героиней голливудского фильма. К крыльцу подъезжает кабриолет, и танцевавшая всю ночь напролет принцесса собирается после бала ехать домой, а ее благородный спутник нежно набрасывает на хрупкие плечи соболье манто и тихо шепчет в украшенное бриллиантовой сережкой изящное ушко:

– Ну что, к тебе или ко мне?

Волшебное видение оборвалось. Римма растерянно заморгала, глядя на отражение Матвея в зеркале. Она не ослышалась: тот же самый вопрос читался в его устремленном на нее взгляде.

– Извини, что ты сказал? – пролепетала Римма. У нее было такое чувство, будто она только что летала в облаках, а потом разом рухнула с седьмого неба на грешную землю и пребольно ушиблась при этом пятой точкой. Неужели он воспринимает ее как легкодоступную девицу, которую достаточно разок сводить куда-то, чтобы уложить в постель и наутро забыть?