— Предчувствую незабываемый вечер, — хихикнула Лири. — Так… Если потеряемся в толпе — жду тебя в десять в галерее на заднем дворе.

Они переступили порог, окунувшись в море громких голосов, запахов и звуков. Стены украсили сетями и иллюзиями огромных «черных вдов», а на окнах болтались на сквозняке «ведьмы» на метлах. С главной люстры вниз головой свисал не кто иной, как дирижер в костюме вампира. Он ловко махал палочкой, контролируя музыкантов, восседавших посреди зала в гондоле, на встроенном озерце с кроваво-красной водой.

— Долго не продержится, — скептически сказала Эйлин.

Лири кивнула, высматривая в толпе Ноэля.

— А, Госпожа Лавкрофт, я вас ищу. Подите-ка сюда! — господин Зоркин, извиняясь на каждом шагу, проталкивался к Эйлин. — Идите за мной, хочу вас кое с кем познакомить!

Преподаватель был чрезмерно воодушевлен — наверное, выпил до бала, и не один бокал. Он все время озирался, проверяя, не растворилась ли Эйлин в толпе.

— Прикройтесь… улыбайтесь, — шептал он ей наставления.

Эйлин поправила шелковую, еще бабушкину, шаль, завязанную бантом на шее, и, когда профессор наконец остановился, растянула губы в искусственной улыбке. Перед ней с бокалом вина стоял высокий мужчина в красном фраке, с кривыми рогами на голове. И вид у него был как у правителя мира, не меньше — с таким превосходством он разглядывал окружающих. Длинные тонкие ноги, поддерживавшие приличный живот, устали, и рогатый элегантно оперся на спинку кресла.

— Прошу, ваша светлость, вот студентка, о которой я говорил. Подает надежды. Усердная. И… — Казалось, на другие похвалы воздуха не хватало, так что господин Зоркин умолк на полуслове, в каком-то полусогнутом положении просящего.

Эйлин тоже прониклась моментом, но самоуничижение преподавателя смутило, и она не знала, с чего начать разговор и стоит ли открывать рот вообще.

Рогатый только хмыкнул, больше времени уделяя своему бокалу: понюхал, пригубил вино, причмокнул и посмотрел на часы. Естественно, такому демону ада скучно на детском утреннике.

— Я хотел… — опять завел шарманку господин Зоркин, которого жизнь ничему не учила.

— Хотел? От меня полмира постоянно чего-то хочет. А вы, — он снизошел до Эйлин, — одинаково усердны во всех областях, судя по вашему вульгарному наряду?

На этом демон дал понять, что разговор окончен. Преподаватель поклонился и сделал шаг назад. За те мгновения, что они провели с рогатым, господин Зоркин вспотел; утирая платком блестящие капли со лба, он защебетал себе под нос:

— Чудесно… Просто замечательно… вышло как нельзя лучше!

У Эйлин внутри все клокотало от гнева. Так ее за два месяца еще не унижали, даже Гесс померк.

— Что чудесно?! — вспылила она, но профессор проигнорировал ее недовольство.

— Это Фабиан Ди Наполи, брат очень могущественного человека — советника регента. Одно его слово — и жизнь изменится!

Чья жизнь — студентки или преподавателя? Складывалось впечатление, что профессор пытался выслужиться перед герцогом, подсунув «свежую магическую кровь». Да только пресыщенный демон ада вместо благодарности преподнес на блюдечке испорченный вечер. Руки все еще тряслись, и, чтобы не нагрубить преподавателю, Эйлин решила остыть на свежем воздухе.

Парадное крыльцо — вот где не так людно; протолкавшись в холл, Эйлин побежала к главному входу. Стоило взять у официанта коктейль, но большинство напитков по цвету напоминали папины настойки. Наконец, оказавшись на широкой ступени портика, она облегченно вздохнула, свернула направо — и лицом к лицу столкнулась с незнакомой женщиной. Та плакала.

— Простите! — извинилась Эйлин, и незнакомка, испуганно посмотрев на нее, разрыдалась еще больше. Присоединиться к ней, что ли… — Я могу вам помочь?

— Вот. — Та указала пальцем на треснувший пополам горшок, в котором росли алые орхидеи. — Чем уж тут поможешь?

Эйлин любила цветы очень выборочно, но к орхидеям питала что-то вроде уважения, поэтому предложила первое, что пришло в голову:

— Обвяжите его лентой.

Всхлипывания резко прекратились, гостья уставилась на Эйлин:

— Гениально! А я-то отчаялась. Ну как, как можно заказать флористку без подручных? Говорю: в списке значилась помощница, я точно помню! И где она? Я одна как сумасшедшая ношусь по замку и устанавливаю вазоны весь день! Приходится просить студентов, преподавателей. Я же не телекинетик какой-то, а интеллигентная дама! И вот, полюбуйтесь: кто-то сбросил цветы прямо с этой консоли. — Она показала на пустую декоративную подставку у входа. — Хамство, по-другому и не скажешь!

Эйлин с надеждой оглянулась, но не заметила кого-либо еще, готового помочь.

— А у вас лента есть? — поинтересовалась цветочница.

— Вон, снимите с повешенного, ему уже все равно, — предложила Эйлин, указывая на куклу, раскачивавшуюся под порывами ветра на колонне. Руки у нее были обвязаны длинной блестящей веревкой.

— Лучше вы сами…

Вот так: в бальный зал вошла перспективная студентка, а вышла помощница флористки. «Она подавала надежды и подносы». Не о ней ли это написали?

Скоро Эйлин, довольная проделанной работой, пыхтела, пытаясь сдвинуть горшок.

— Что у вас за цветы такие?

— Похожи на те, что я тебе когда-то подарил, помнишь?

Насмешливый голос Реннена вывел из равновесия, сердце пропустило удар; Эйлин второй раз за вечер искусственно улыбнулась:

— Помню только, как их выбрасывала.

Она рассмотрела его костюм скелета и не удержалась от колкости:

— Вижу, ты проникся моим замечанием по поводу трупа.

Реннен подошел ближе, наглым взглядом оценил вырез ее платья:

— А ты у нас девушка легкого поведения? Ничего не меняется? — Он наклонился и одним рывком поднял вазон.

Эйлин не смогла унять дрожь. Какая же дырявая, у него, оказывается, память, а заодно и душа.

Флористка, не зная, как реагировать на сцену, сорвала небольшой цветок и протянула со словами:

— В твоих волосах будет смотреться необыкновенно.

Но ее никто не слушал.

— Помнишь, ты сказал, что выше головы прыгают только акробаты или идиоты? Так вот, есть и третья категория — те, кто плевать хотел на твое мнение.

Эйлин взяла цветок, сунула за ухо и, улыбнувшись, как королева, прошествовала в холл. Душу согревал сердитый взгляд Реннена, оставшегося наедине с незнакомой женщиной, которая тут же вцепилась ему в рукав и принялась рассказывать о своих бедах.

Лири куда-то испарилась. Зато демон в красном стоял у всех на виду, в ложе, устроенной наподобие театральной, для избранных господ. Он глядел на веселившихся людей сверху вниз и ругался — с кем, разглядеть не удалось. А вон и Ноэль Делагарди, собрал вокруг себя стайку поклонниц у оркестровой гондолы. Туда Эйлин и отправилась в поисках подруги.