Но Люше-то это все зачем? Неужели эта яркая бабочка до такой степени честолюбива, тщеславна? Хочет утереть нос своим коллегам? Или хочет, чтобы начальство ее заметило и перевело на работу в «убойный» отдел?

— Люша, Серебров — не твоя земля, и даже если ты там что-то раскроешь, начальнику шолоховского УВД придется объясняться с серебровскими, то есть с вышестоящими. У руководства всегда очень сложная система взаимоотношений, там и иерархия, и личное перемешивается, и не надо бы тебе в это влезать, поверь мне. И опера серебровские тебе не простят, вот это уж точно. Ваши местные, кстати, тоже.

Девушка грустно покачала головой:

— Ты не понял, командир. Мне слава не нужна, я бы все сделала и тихонечко отдала «убойщикам», пусть считается, что они сами раскрыли.

— Тогда я действительно не понял. Зачем тебе все это?

— Я замуж выхожу.

— Я в курсе.

— Буду рожать детей, из полиции уволюсь. Не хочу больше на этой работе… Не люблю я ее. Я в полиции только ради Димки торчала, чтобы быть к нему поближе.

Дзюба нахмурился.

— «Работу не люблю, но хочу уйти красиво, под гром аплодисментов». Так, что ли?

— Не так. Я Димку очень люблю, много лет уже. И я счастлива, что он наконец созрел жениться на мне. Я буду ему хорошей женой и хорошей матерью нашим детям. Но я не хочу, чтобы он считал, что женится на красивой дурочке, понимаешь? Хочу доказать ему, что у меня есть мозги и что я вообще что-то могу. Димка — гений, и у него интеллектуальная планка очень высокая, мне до него, конечно, не дотянуться никогда в жизни, но хочется выглядеть в его глазах…

Она отвернулась и добавила в сторону:

— Хоть как-то выглядеть. Не совсем тупой бабешкой, на которой можно жениться только потому, что она влюблена по уши и внешность подходящая.

Они разговаривали вполголоса, сидя у барной стойки, чтобы не мешать Анне, которая в противоположном углу просторной комнаты сидела за своим компьютером. Дзюба бросил взгляд на Анну и заметил, как напряжена ее спина. Видно, прислушивается, пытается уловить, о чем они беседуют, и злится, что ее не позвали, и боится, что от нее хотят что-то скрыть. «Хорош! — с неудовольствием подумал Роман. — Сам совсем недавно вкручивал Аркадию Михайловичу, что от Ани ничего нельзя утаивать, потому что она это слишком обостренно воспринимает, начинает нервничать, и от этого эффективность ее помощи резко падает, а сам что вытворяю? Вот уж если кто и козел, то именно я, а вовсе не несчастный влюбленный Никита».

— Мышонок, оторвись от работы! — громко крикнул он. — Давай кофейку выпьем и кое-что обсудим.

По той готовности, с которой Анна оставила свое занятие, и по ее радостному лицу Роман уверился в том, что его соображения были правильными.

Он быстро ввел Анну в курс дела. При помощи Димы и Люши уже почти точно установлено, что Песков совершил не пять убийств, а всего четыре. И есть возможность раскрыть три убийства, совершенные (пока еще предположительно) другим человеком. Для того чтобы Дзюба мог успешно выполнить свое задание, эту неопределенность, это слово «почти» нужно устранить. Люша готова сделать все необходимое, но для этого требуются две вещи. Первая: разрешение начальства. Вторая: помощь Романа и Анны. Люша, безусловно, справилась бы и сама, фронт работ ей понятен, но работа в одиночку займет времени больше, чем Дзюба может себе позволить ждать. Его торопят московские начальники.

— А как я могу помочь? — спросила Анна, глядя на него широко распахнутыми глазами. — То есть я имею в виду, что, конечно, я помогу, сделаю все, что надо, только я ведь ничего вашего не умею…

— Ничего особенного и не нужно делать, — успокоил ее Роман. — Просто составить Люше компанию, ходить всюду с ней вместе. И я к вам присоединюсь.

— Да зачем мне компания? — возмутилась Люша. — Я город отлично знаю, не потеряюсь.

Дзюба укоризненно покачал головой. Как у нее все просто! Может, и в самом деле оперативная работа — это не для нее? Все-таки добывать и анализировать информацию — одно, а уметь учитывать множество привходящих обстоятельств, в том числе и конфликты интересов других людей и служб, — совсем другое.

— Вы же с Димой «ноги» срисовали, значит, за мной присматривают, а теперь, получается, и вы под прицел попали, — терпеливо объяснил он. — И вот пойдут разговоры, что после нашего приезда в Шолохов девица из «дурдома» появилась в Сереброве и что-то вынюхивает. Оно нам надо?

— Ну да, — тут же подхватила Анна, — а так получится, что сначала мы у вас в Шолохове погостили, а потом тебя в гости позвали. Будем все втроем гулять по городу и делать вид, что нам ужасно весело. Так, Гудвин?

— Совершенно точно! Теперь осталось только уговорить Рокфеллера, — мрачно пошутил Дзюба.

Аркадий Михайлович суть проблемы уловил сразу, но гарантировать успешного решения не мог.

— Попробую, — ответил он, выслушав резоны капитана Дзюбы. — Но ничего не обещаю. Перезвоню через полчаса. А ты там не рассиживайся, собирай вещи и возвращайся сюда.

— А вдруг у вас получится договориться? Тогда мы бы старшего лейтенанта Горлик с собой привезли, чтобы ей на электричке не ехать.

— Вот через полчаса и узнаешь, привозить ее или нет, — сердито отозвался Аркадий Михайлович.

— Так если дадут добро, то ей нужно еще кое-что в Шолохове добрать по Анисимову.

— Сколько? — прозвучал короткой деловой вопрос.

Роман обернулся к Люше, которая настороженно прислушивалась к его переговорам.

— Сколько времени тебе нужно, чтобы найти друзей Анисимова и узнать про его подработки? — спросил он почему-то шепотом.

— До вечера, — быстро ответила она.

— До вечера, — добросовестно повторил Роман в телефонную трубку. — К ночи приедем.

— Ладно, жди звонка.

Дзюба отложил телефон и жадно выпил стакан сока. Надо же, оказывается, он волновался так, что во рту пересохло!

— Ну, что тебе сказали? — в нетерпении спросила Люша. — Он сможет договориться?

— Не знаю. И Аркадий Михайлович не знает. Но обещал попробовать.

— Угу, — промычала Люша, уселась на диван, достала телефон и блокнот и принялась куда-то звонить.

Судя по произносимым ею словам, она разыскивала давних друзей Егора Анисимова, данные которых выписала из материалов дела, и договаривалась с ними о встрече. Кое-кого в Шолохове не оказалось, и Люша пыталась дозвониться до них и задать свои вопросы по телефону.

Аркадий Михайлович перезвонил не через полчаса, как обещал, а почти через час.

— Принципиальное согласие всех сторон есть, — сказал он, — но есть и ряд условий. Вместе со старлеем Горлик будет работать опер из Сереброва, тот самый, который работал по убийству Лычкиной.

— Лычкиной? — удивился Роман. — Так Лычкина же наша… Ну, в смысле…