— Как насчёт уговора? — Несмотря на внезапность вопроса, голос был приторный и какой-то похотливый. — Мы своё обещание сдержали…

— Сколько? — холодно осведомился подросток.

— Им, думаю, будет достаточно по сто тысяч на брата. Ну а я уже отбыл в колонии, мне двести тысяч.

— Согласны? — Подросток метнул взгляд на Такуя и на разбитый нос Киёси, потом снова встретился глазами с Рэйдзи.

Тот нарочито раскинул руки в стороны и приобнял подростка за плечи. Подросток отшвырнул его от себя и распахнул окно. Снизу на него смотрела женщина, жертва изнасилования. Он решил приглядеться получше, но к нему вдруг потянулись её руки, и длинные ногти зазмеились в ночи, добираясь до самого окна, чтобы схватить подростка. Он издал мучительный вопль и захлопнул окно.

Стоя возле «Вегаса» с задранной головой, подросток разглядывал фасад. Над автоматическими дверями из металла и зеркального стекла была огромная полукруглая арка, тоже зеркальная, а в центре, словно радуга, сверкали красные, зелёные, голубые и жёлтые огни. Кроме этих неоновых трубок, не было ни вывески с названием, ни какой-нибудь ещё иллюминации или украшений из цветов, обычных возле зала игровых автоматов, поэтому, хоть здание и стояло по соседству с дорогими бутиками улиц Басямити и Мотомати, оно не казалось там неуместным.

Шесть лет тому назад Хидэтомо, отец подростка, сломал «Дворец драгоценных шариков», построенный покойным родителем, и построил здесь салон игровых автоматов патинко модернового вида, переменив название на «Вегас». Однако на Мотомати заведение всё равно продолжали звать «Дворцом драгоценных шариков».

Поменялось не только название самого зала игровых автоматов, но и название управляющей компании. Раньше это была «Тайэки когё», а теперь стала «Группа предприятий Икарус». Ходили слухи, что наряду с модой на заведения патинко, походящие по виду на гостиницы или рестораны, причиной реконструкции было то, что управляющий вошёл в совет директоров школы Хосэй Гакуин.

Подросток был учеником школы Хосэй Гакуин, входящей в десятку самых престижных в стране. По числу поступающих в Токийский государственный университет школа была на первом месте, и к тому же её футбольная команда неизменно участвовала в общенациональном турнире, однако к вступительным экзаменам в университет готовили лишь двести самых успевающих учеников, а ещё тысячу даже учителя, не без насмешки над алчностью школьного руководства, называли «плательщиками».

Хидэтомо каждому встречному с гордостью рассказывал, что в Хосэй всегда были только классы средней и повышенной средней школы, а для учреждённых четыре года назад начальных классов южное крыло выстроил он, на свои средства. Никто не верил, мол, даже если и так, самое большее — пожертвовал на первый этаж, однако на деле всё то, что он говорил, было правдой, и за шесть лет он потратил на школу пятьсот миллионов иен. Из них Двести миллионов он выгадал за счёт налоговых льгот. Он делал это даже не столько ради того, чтобы без экзаменов устроить в школу подростка и его старшую сестру, сколько просто ради слова «директор» на визитке и ради близости к людям из школьного руководства, поскольку школа была тесно связана с деловыми и спортивными кругами.

«Группа Икарус» имела восемь отделений по всей стране, и Хидэтомо строил планы расширить её до корпорации тотального досуга, которая включала бы гостиницы, рестораны, караоке, спортивные учреждения и прочее в таком же духе. Председателю совета директоров школы Хосэй он также под разными предлогами давал деньги, и их общая сумма за шесть лет превысила тридцать миллионов иен. Будучи выпускником Токийского университета и доктором экономических наук, председатель совета директоров не стеснялся называть Хидэтомо своей правой рукой на собраниях в клубе или на банкетах.

Подросток обошёл зал игральных автоматов с подробной инспекцией. Высокий потолок зала, выполненный в бело-зелёных тонах, был полностью остеклён, чтобы ещё усилить впечатление высоты, а проходы между автоматами были такие широкие, что двое людей могли свободно разминуться, даже если бы они размахивали руками. Справа, в глубине помещения, имелась комната отдыха со звукоизолированными телефонными кабинами и множеством торговых автоматов, однако сейчас там не было ни души. В этой вселенной, излучающей сияние Лас-Вегаса и Диснейленда, вместе взятых, взоры посетителей прикованы к своевольным прыжкам серебряных шариков патинко.

Посетители, которые возвращались из туалета в глубине зала или же из ларька обмена шариков на призовые товары, столкнувшись с подростком и бросив на него беглый взгляд, думали, что ребёнок ищет здесь отца, и особенно не удивлялись, а если попадался кто-то из персонала, то быстренько, по-воробьиному вскинув голову, кланялся подростку и старался исчезнуть из поля его зрения.

У подростка закружилась голова, он замедлил шаг и на секунду закрыл глаза. Перед взором светились жёлтые круги, вроде солнечных бликов, — должно быть, от вчерашнего кокаина. Хотя руки вспотели, он чувствовал озноб. От холода и сухости воздух казался переполненным разрядами статического электричества. Чересчур сильно включили кондиционер, вот и разогнали посетителей… подросток искал глазами фигуру Хаяси.

Управляющий Хаяси не вложил денег в предприятие, но именно он вместе с дедом подростка, Хидэаки, основал «Дворец драгоценных шариков». Хидэаки занимался менеджментом, а Хаяси вёл дела в зале, так в тесной связке они и продвинулись.

Седые волосы Хаяси всегда были тщательно разделены на косой пробор, он был безукоризненно выбрит, в очках с золотой оправой, в накрахмаленной белой сорочке, добротном английском пиджаке, в галстуке от «Армани» или «Версаче», в чёрных шёлковых носках и до блеска начищенных чёрных туфлях. Взглянув на Хаяси, в таком виде стоящего в зале, можно было бы даже подумать, что это важный банковский сотрудник, но гостиничный швейцар наверняка отметил бы его как подозрительного типа. Даже после того как заведение переименовали в «Вегас», Хаяси продолжал командовать в зале по-старому, как во времена «Дворца драгоценных шариков».

Хидэтомо без конца читал книги про воротил бизнеса, особенно биографии. Когда он узнал, что глава какого-то крупного предприятия учился управлять делами с тринадцати лет, он заставил подростка, только-только поступившего в среднюю школу, присутствовать на собраниях управляющих филиалами, а всему персоналу приказал, если сын появится в зале игральных автоматов, относиться к нему как к заместителю директора.

— Похоже, что Хаяси нет в зале. Свяжитесь с секретаршей Сугимото и передайте ей, чтобы дозвонилась до него по мобильному и немедленно вызвала сюда, — приказал подросток работнице отдела призовых товаров.

Полноватая женщина средних лет, которая ещё и полгода не проработала на этом месте, оторопела оттого, с каким беспечным видом подросток заглядывает ей в лицо, но кинулась к телефонной трубке и нажала кнопку селекторной связи.

Симфония электронных звуков, издаваемых игральными автоматами, стала музыкальным фоном для смотра, устроенного подростком в зале. На его слегка приоткрытых тонких губах блуждала рассеянная улыбка. Подросток видел во всех взрослых, которые собрались у автоматов, не более чем стадо домашнего скота. По телевизору как-то показывали ферму, коровник, свинарник… Подростку тогда сразу пришли на ум гости «Вегаса». От отца он слышал, что двадцать семь миллионов посетителей регулярно наполняют игральные залы по всей стране, оставляя там ежегодно пятнадцать триллионов иен и привнося в государственный бюджет четыреста биллионов. Те взрослые, которые каждый будний день с утра бездумно глазеют на прыгающие шарики, хуже даже, чем коровы или свиньи, это какие-то цыплята-бройлеры. Впрочем, ведь и бройлеров растят с определённой целью, они заканчивают свою короткую жизнь с пользой для общества, так что эти даже хуже цыплят. Студенты, домохозяйки, сотрудники фирм, школьные учителя — стоило подростку представить их всех гостями игрального зала, как в нём клокотало чувство жгучего презрения. Хотелось крикнуть им: «Добро пожаловать в, „Вегас“!»