После этого сорвался и вместе с Владом побежал к месту аварии. Кто-то уже вызвал скорую. Понять, насколько всё плохо, было сложно. Все живы, но вот легко ли отделались, спорный вопрос. Я будто в прошлое вернулся, когда точно так же вылетел с трассы. Лёха отделался лёгким испугом, а вот девчонке, ехавшей с ним в паре, повезло меньше. Перелом руки и многочисленные ушибы. Но главное жива.

Скорая приехала быстро. Кому-то оказали помощь на месте, кого-то погрузили в машину для госпитализации. Насколько я успел понять, подруга Ксюши оказалась в числе вторых.

Когда вернулся к Бемби, она стояла на том же месте, где я её оставил, и рыдала, обхватив себя руками. Влад уже был возле неё, что-то говорил, но она его будто не замечала. Смотрела вперёд, гипнотизируя отъезжающие машины скорой. Народа вокруг нас практически не осталось, все разъехались. Кто-то сразу, кто-то после приезда медиков.

– Поехали. – обратился к Ксюше.

– К-куда? – спросила чуть ли не заикаясь.

– В больницу. Твою подругу повезли в районную.

Она снова кивнула и молча пошла за мной, периодически разрезая гнетущую тишину всхлипами.

– Как она? – спросила, когда мы уже отъехали от места.

– Предположительно перелом ноги и ушибы. Точнее, скажут уже в больнице. – после моих слов, она снова расплакалась.

Никогда не любил женских слёз. Всегда, казалось, что это изощрённый способ манипуляции. Но сейчас совсем другая ситуация и глядя на Ксюшу, самому паршиво становилось.

– Спасибо, – мельком перевёл на неё удивлённый взгляд. – Что не дал мне ехать. Я и не хотела, просто Рада попросила, чтоб ей не так страшно одной было. Вот и согласилась.

Ничего не ответил. Да и чего уже говорить? Всё, что могло произойти – произошло. Чего смогли избежать – избежали.

До больницы добрались быстро. Ксюша везде ходила со мной, пока я пытался получить какую-то информацию про её подругу. Нас заверили, что с ней всё более-менее в порядке. Как и предполагалось, перелом ноги и в целом по мелочи. Но её оставили в больнице, как минимум до приезда родственников.

– Поехали? К ней всё равно сегодня не пускают. – предложил Ксюше закругляться.

– Да. Поехали. Завтра к ней съезжу. Домой или сюда. – согласилась Ксюша.

За это время она немного успокоилась и взяла себя в руки. Первый шок прошёл. Хоть и была ещё напряжена и скованна, но уже не обливалась слезами.

Домой ехали молча. Каждый варился в своих мыслях. Вот и развеялся, называется. Знал бы, лучше опять сидел в отчётах, погрязнув в работе. Хотя, наверное, нет. Кто знает, как бы всё сложилось, останься я дома и чтобы сейчас было с Бемби. Снова начинал злиться, когда об этом думал.

– Ты здесь останешься? – спросила Ксюша, стоило нам переступить порог дома.

– Я теперь сюда, похоже, перееду. Чтоб больше не влипала в неприятности. – ответил, должно быть, чересчур резко.

– Не буду я никуда влипать. Я уже всё прекрасно поняла и осознала. Надзиратель мне ни к чему. – вмиг ощетинилась, после моих слов. А я закипал с новой силой.

– Я тебя не спрашиваю, а говорю, как будет. Не умеешь сама головой думать, значит, буду делать это за тебя. – чеканил каждое слово, выдавая всё, о чём думал всё это время. – До сих пор понять не могу, как вы с подружкой до этого додумались? Ты хоть понимаешь, чем всё могло закончиться? Вы на кой хер туда вообще попёрлись? Экстрима захотелось? Впечатлений не хватало?

Всё, чего я добился своим разгневанным монологом, это новых Ксюшиных слёз. Не то время я, наверное, выбрал для нотаций. Не смог сдержаться и только хуже, должно быть, сделал. Нужно было самому успокоиться, дать ей время всё осмыслить и поговорить уже завтра. На свежую голову. Поэтому тяжело вздохнув, шагнул к ней навстречу и просто обнял, крепко прижимая к себе.

Она сначала дёрнулась, не ожидая такого поворота, но потом расслабилась. Вцепилась в меня и продолжала плакать. Ничего не говорил, просто гладил её по спине, волосам. Давал возможность успокоиться, после того как сам же и довёл.

Хрен знает, сколько мы так простояли. Пять минут, десять, полчаса? Вообще, счёт времени потерял. Но Ксюша уже не плакала. Стояла, уткнувшись мне в грудь, и, обхватив спину руками. Сердце, как у воробья трепыхалось, отдаваясь мне в грудину. Казалось, чувствовал каждый гулкий удар.

Чуть отстранившись, Ксюша подняла голову и впилась в меня своими бездонными глазами. А я, как под гипнозом был. Хер взгляд отведёшь. Глаза красные от слёз, чуть приоткрытый рот, пухлые искусанные губы. Красивая, пиздец. Сжал ладонями её талию, продолжая тонуть.

Когда она потянулась ближе ко мне, отмер и резко отвернул голову. Так, что она слегка мазнула губами по моим и после по скуле. Её тело в моих руках вмиг напряглось. Стояла, как каменное изваяние. А я держал дальше, сам не знаю зачем.

Пришёл в себя, только когда она упёрлась ладонями мне в грудь, пытаясь оттолкнуть. Разжав руки, выпустил её из своего капкана. Так паршиво давно себя не ощущал.

Бемби тут же развернулась и чуть ли не бегом стала подниматься по лестнице. А я стоял как вкопанный и смотрел ей вслед.

– Ксюш. – окликнул её, прежде чем она успела скрыться из вида. Зачем? Сам не знаю.

– Спокойной ночи. – ответила приглушённо, не став оборачиваться. – куда уж мне там. Думаю, о спокойствии можно забыть. Оно похоронено где-то под толщей мыслей и неоднозначности.

Ну что за грёбаный день?

Глава 4

Ксения

Дура! Какая же я дура! Где был мой мозг, когда я полезла к нему с поцелуем? О чём думала вообще? На что рассчитывала?

Больно, обидно, стыдно. Все эти чувства разъедали изнутри. Понятия не имела, как теперь в глаза ему смотреть. Надо же было додуматься. Да я и не думала в тот момент. Ведомая какими-то непонятными мне эмоциями, поддалась неожиданному импульсу. Так тепло было в его объятиях. Защищено. Мозг отключился напрочь.

И дёрнул же меня чёрт, согласиться на авантюру Рады. Если бы не все произошедшие события, я бы сейчас не сидела на кровати, наматывая сопли на кулак.

Сегодня вообще всё должно было быть не так. После того как проводила маму с Владимиром Сергеевичем, встретилась с подругой. Мы сходили в кино, прогулялись по набережной и зашли в кафе. Когда я уже собиралась домой, у неё зазвонил телефон.  И всё! У неё глаза так загорелись, что можно было, тёмной ночью пол-улицы осветить. А после разговора она и вовсе сама на себя перестала быть похожей. А всё потому,