Рафаэль заскрежетал зубами от ярости. Еще в юности он дал клятву, что его дети никогда не узнают лишений. У них будет дом, отец и мать, которых они будут видеть каждый день. У детей не возникнет сомнений в том, что они любимы и желанны. Он поднес руку жены к губам, поцеловал пальцы и почувствовал, как она задрожала. По крайней мере, он ей еще не безразличен.

— Лейла, я больше не могу выносить разлуку с тобой, — тихо сказал он. — Мне нужно, чтобы ты была рядом, и я хочу, чтобы у нас были дети.

После паузы он услышал ответ:

— Ты не представляешь, как мне не хватает тебя, но сейчас ты требуешь от меня слишком многого.

— Поверь, я знаю, о чем говорю, — продолжал убеждать Рафаэль. — Мы жили вдвоем с матерью, которая всю жизнь работала, часто в нескольких местах. Мне хорошо известно, что такое одиночество. Не желаю нашим детям такой участи.

Прежде чем Лейла успела ответить, впереди послышался смех. Рафаэль с раздражением заметил шедшие навстречу две подвыпившие пары и уловил непристойную шутку одного из мужчин.

— Давай вернемся в отель, — предложил он, загораживая Лейлу от гуляк.

— Охотно.

Когда, пробравшись через толпу людей, они добрались до своего номера, не обменявшись по дороге ни единым словом, нервы Рафаэля были на пределе. Дальнейшее обсуждение щепетильной темы грозило перерасти в ссору. Однако он не мог успокоиться, пока не выяснит, чем вызвана резкая перемена в намерениях жены. Между ними давно все было решено. Возможно, все это время он пребывал в заблуждении, что их брак по-прежнему крепок и основан на взаимной любви.

— Выбор за тобой, Лейла, — объявил Рафаэль неожиданно холодным тоном. — Семья или карьера.

— Боюсь, мое решение ни при чем, пусть все будет как будет, — прошептала Лейла сдавленным голосом.

В ее глазах промелькнула боль. Не сказав больше ни слова, она скрылась в спальне.

Вместо того чтобы последовать за женой, Рафаэль остался в гостиной, с тревогой размышляя над странным пророчеством.

Лейла вздрогнула от мелодичного звоночка над ухом и проснулась. Она отключила будильник, но осталась лежать в постели, глядя в потолок. Короткий сон почти не освежил ее. Лейла с трудом сообразила, где находится. В памяти отчетливо всплыли события предыдущего дня. Она повернулась и уставилась на пустое пространство рядом. Простыни смяты, на подушке след от головы Рафаэля — он все-таки вернулся в спальню, но не притронулся к ней. Некого винить, ведь она сама возвела эмоциональный барьер между ними. Лейла тяжело вздохнула и приподнялась на локте. Впервые они провели ночь в одной кровати и не занимались любовью.

И, насколько она помнила, первый раз серьезно поссорились перед сном.

Рафаэль предъявил ультиматум, о котором страшно подумать. Что, если она пожертвует карьерой ради семьи, а у нее снова случится выкидыш? Нечеловеческие усилия, предпринятые, чтобы достичь вершины в бизнесе, обесценятся под новым ударом судьбы. Однако и Рафаэль не смирится, пока не добьется своего, — любой ценой заставит ее рожать, как они договорились.

Если бы все было так просто!

— Хорошо спала? — Голос мужа заставил Лейлу поднять взгляд.

Рафаэль удобно развалился в кресле у окна, напоминая разомлевшего на солнце кота. Обнаженные плечи и плоский живот отливали бронзовым загаром, матово поблескивали темные завитки волос на мускулистой груди. В глазах не было ни следа клокотавшей вечером злости. Иллюзорное спокойствие не обмануло Лейлу. Он ничего не забыл.

— Немного отдохнула, — ответила она. — Когда ты лег?

Рафаэль повел плечами:

— Около четырех.

Всего несколько часов сна, а он выглядит свежим, собранным, сосредоточенным. Чего не скажешь о ней. Глаза щипало, желудок сводили нервные спазмы. Страдания прошедшего года и тяжесть вины как будто удвоились за ночь. Она должна рассказать ему о неудачной беременности — и предупредить, какими опасностями чревата новая попытка.

Лейла облизнула губы, подбирая нужные слова:

— Рафаэль…

— По графику через час у тебя назначена съемка, — перебил он, хмуря брови и заглядывая в свой мобильник.

Рафаэль был все еще зол на нее за вчерашнее. Лейла и подумать не могла, чтобы выпалить душившую ее тайну, а потом как ни в чем не бывало заняться подготовкой к фотосессии. Разговор требовал больше времени и другой атмосферы.

— Можно занять ванную? — пробормотала она, стараясь не выдать отчаяние.

— Конечно.

Она скрылась за дверью. Стоя перед зеркалом, Лейла пригляделась к едва заметным морщинкам на лице, закрыла глаза и сосредоточилась, выкинув из головы все, что не имело отношения к работе. Если она в чем-то и достигла совершенства, то это в искусстве маскировки. Макияж выглядел совершенно естественно, стирая возраст и следы тревоги с прекрасного лица. Жаль, что никаким гримом нельзя было стереть уродливые следы анорексии, нанесшей такой ущерб ее организму…

Лейла привела в порядок волосы, облачилась в длинное платье с глубоким декольте и вышла из ванной. Рафаэль уже успел надеть белую крахмальную сорочку и туфли.

«Он мог быть моделью», — вдруг подумала Лейла.

Эта мысль уже приходила ей в голову, когда она смотрела на мужа. Рафаэль был божественно сложен, невозмутим и, в отличие от нее, совершенно уверен в себе. Лейла ненавидела свою нерешительность, которая на заре карьеры сделала ее послушной марионеткой в руках матери.

Если бы снова забеременеть! Лейла не могла забыть восторг, который испытала, узнав, что ждет ребенка. К несчастью, все кончилось очень быстро. Она уставилась в смартфон, чтобы скрыть набежавшие слезы:

— Я закончу до полудня.

— Отлично. Потом вместе пообедаем.

— Конечно. Позвоню, когда освобожусь. — Лейла сунула ноги в босоножки и рванулась к двери, надеясь, что это не похоже на паническое бегство от угрызений совести.

— Я иду с тобой.

Лейла резко обернулась, глядя мужу в лицо:

— Зачем? Ты умрешь от скуки. Съемка может длиться вечность.

Быстрая улыбка в ответ заставила сердце подскочить в груди.

— Дорогая, мне никогда не наскучит смотреть на тебя.

Ее бросило в жар от нежных слов, но Лейла быстро опомнилась, понимая, что для Рафаэля главное — убедить ее отказаться от карьеры. Она должна проявить стойкость. Однако, когда взгляд темных глаз скользнул по лицу, ее охватила истома, по коже пробежали мурашки. Вожделение парализовало волю.

Рафаэль обладал способностью хищника безошибочно находить уязвимые места жертвы. Даже зная об этом, Лейла не могла сопротивляться влечению, подобно мотыльку летела на огонь, в котором, возможно, суждено было сгореть им обоим.

Он шагнул к ней с вызовом, как будто ожидая отпора: