Лиззи сумрачно подумала, что он становится уж слишком назойливым, считая, что свадьба не за горами. Все с той же милой, но равнодушной улыбкой она поблагодарила Джейка и села за стол. Макс злобно посмотрел на соперника, не скрывая ревности и угрожающе сжав кулаки. Джейк молча отошел, стараясь превозмочь острое сожаление. Какого лешего он кинулся приглашать мисс Талертон?

Быстрым шагом он направился из банкетного зала в фойе. Чтобы движением снять гложущее его напряжение, проигнорировал зазывно раскрытые дверцы лифта и взбежал по лестнице на свой этаж.

Достал из шкафа куртку и вышел из кабинета. Захлопнул за собой дверь и резво поскакал вниз по лестнице. Радуясь, что никто из знакомых навстречу не попался и уговаривать его вернуться на торжество некому, он вихрем пробежал по вестибюлю. На ходу попрощался с бдительно стоявшим у входа охранником, удивленно посмотревшим вслед первой ласточке, улетавшей с банкета. Мельком взглянул на большие электронные часы под потолком и машинально отметил — двенадцатый час! По меркам их конторы, детское время.

Понимая, что садиться за руль в таком состоянии опасно, пошел пешком, даже не пытаясь поймать такси. Возможно, подспудно надеялся, что энергичным движением разобьет не только застоявшуюся кровь, но и выкинет из головы застрявшие там мечты.

Погода была чудесная. С неба падал невесомый снежок, ласково ложась на плечи. Фонари с праздничной подсветкой и иллюминация придавали Даунтауну сказочный вид. Вдали виднелся символ Сиэтла — облитая голубоватым светом башня Спейснидл в окружении моря разноцветного огня, излучаемого окружавшими ее небоскребами.

Джейк с горестным восторгом взирал на эту благостную картину. Настоящая новогодняя ночь, созданная для чудес. Но вот только чудес не бывает. Во всяком случае, в его жизни они никогда не случались. И уж конечно их не будет и впредь.

Он стремительно шел сквозь ночь, стараясь ни о чем не вспоминать. Ровно через час оказался у своего дома. В знакомом дворе шатались парочки веселившейся в преддверии Рождества молодежи и раздавался звонкий девичий смех.

Джейк вдруг печально подумал, что никогда не гулял так ночами. А надо бы. Может, давно был бы женат и так же страшился бы вызвать недовольство любимой жены, как семейственный Генрих.

Он молча прошел в ванную, погонял по телу то жгуче-горячие, то ледяные струи. Постоял, ожидая, пока с разгоряченного тела испарятся последние капли воды, прошел в спальню и лег в постель.

Закрыл глаза, и в ушах снова зазвучали звуки изысканного танго. Руки, вспомнившие, как лежали на ее талии, загорелись огнем, а сердце вновь мучительно сжалось. Только мозг, холодный и безжалостный, вспомнил ее слова и с оскорбительной откровенностью донес их до взбудораженного сознания:

Он с резким выдохом зажмурил глаза.

Да терпеть я не могу эту бестолковую красотку! В супе у меня, видите ли, чего-то не хватает! Это у нее мозгов не хватает! Или, что наиболее вероятно, их у нее вовсе нет!

Выехав из Сиэтла, Форрест сосредоточенно вспоминал, не забыл ли он чего. Главное, конечно, подарки. Не дай бог кого-то обделить — обид будет до следующего Рождества. Каждый год, соблюдая традиции, он проводил Рождество в семье, хотя со временем ему все меньше и меньше хотелось ехать в родной дом. Его младшая сестра, вышедшая замуж десять лет назад и успевшая обзавестись тремя чудесными малышами, всякий раз выспрашивала у него, когда же состоится его свадьба, и, услышав стандартный ответ «не сейчас», снисходительно морщила нос, считая его ущербной личностью. А отец с матерью, давно разуверившиеся в его способности решить это важное дело собственными силами, старательно навязывали ему очередную милую девушку.

Доехав до указателя, Джейк свернул на боковую дорогу и через четверть часа въехал во двор небольшого уютного домика, где провел детство и юность. Припарковав машину на выложенной камнем автостоянке под навесом, прошел в незапертый дом.

Скинул куртку и заметил за вешалкой в углу пушистого серого кота, исподтишка занимавшегося любимым делом, а именно раскачиванием черепашки, которую он для большей амплитуды перевернул на спину. Бедный Триш уже впал в транс, вывалив по сторонам кожистые лапы и с закатившимися глазами постукивая об пол костяной головой. Мур, ударив по краю панциря лапой с втянутыми когтями, с упоением следил за мерными движениями изобретенного им маятника, приносившего кошачьей душе исключительно эстетическое наслаждение, поскольку сожрать черепашку он никогда не пытался.

Сердито выговорив коту за самоуправство, Джейк перевернул черепаху. Придя в себя лишь минут через пять, Триш с крейсерской, с его точки зрения, скоростью умотал под шкаф, где Муру до него было не добраться. Расстроенный кот запрыгнул на банкетку и начал рьяно вылизывать длинную шерсть, кося на лишившего его удовольствия гостя недобрым желтым глазом.

Тут из библиотеки донесся гневный вопль, и оттуда вылетел испуганно верещавший попугай, за которым гнался глава семейства с тростью в руке, ввергавшей Кэша в священный трепет. Видимо, она представлялась ему длинной блестящей змеей, которую он никогда не видел, но страх перед которой сидел глубоко в его генах. Отец, не заметив Джейка, плотно прикрыл за собой дверь, и попугай, севший от греха подальше на рожок люстры, несколько успокоился и принялся искать козла отпущения, дабы успокоить свои взъерошенные нервы.

Наученный предыдущим горьким опытом, Джейк стал боком отступать к дверям в свою комнату, не выпуская попугая из поля зрения, а Мур с опаской следил за пернатым бандитом, по-охотничьи выпустив острые когти. Возбужденный попугай, увидев барственно развалившегося на банкетке кота, счел это подлым вызовом лично ему, выкрикнул нечто непристойное и стрелой ринулся на врага.

Мур не успел вовремя среагировать, и Кэш, вцепившись бедняге в загривок, с упоением долбанул его по темечку, отчего кот подпрыгнул на полтора метра, дико взвыл и кинулся в библиотеку. Протаранив своим весом плотно закрытую дверь, нырнул под диван и прижался к ногам хозяина, уверенный, что лишь тот сможет защитить его от безжалостного нападения.

Умный попугай, памятуя об обитавшей в библиотеке кошмарной трости, взлетел обратно на люстру, угрожающе вскрикивая. В этих вскриках явственно слышалось обещание: «Мы еще встретимся». Чертыхаясь, отец снова плотно прикрыл дверь.

Увидев глядящий на него в упор злобный попугайский глаз и понимая, что теперь очередь дошла и до него, Джейк мгновенно нырнул в свою комнату и быстро захлопнул дверь, спасаясь от летающего хулигана.

— Что за жизнь! В собственном доме нельзя появиться, того и гляди заклюют.

Чтобы в случае нападения отбиваться от попугая, зажал в руках свернутую рулоном газету и быстро пробежал в библиотеку, где на кожаном диване с газетой в руках сидел отец. Увидев сына, отложил газету, который всегда начинал изучать с конца, где были статейки погорячее, снял очки и крепко обнял Джейка. Потом мрачно признался, опасливо понизив голос, чтобы не услышала жена: