Давно с Майкой не виделись, подумала Надежда, и даже по телефону не разговаривали…

Внезапно в конце того же дома она увидела яркую вывеску: «Ресторан “Мама не горюй”».

Да это же тот самый ресторан, в котором погибли четыре человека! Об этой ужасной истории говорит весь город!

Интересно, если Майя живет в этом доме, может быть, что-то знает о том трагическом происшествии? Или что-то случайно видела? Соседи многое видят.

Тут же Надежда Николаевна мысленно себя одернула: она несколько лет не звонила Майке, даже не вспоминала о ней, а тут, как только ей что-то понадобилось…

И тем не менее, едва приехав домой, она нашла в старой записной книжке телефон, напротив которого была написана школьная кличка Майи – разумеется, Белка.

Что удивительно, Белка ей сразу ответила.

– Привет! – смущенно проговорила Надежда. – Это Надя…

– Парикмахер? – переспросил смутно знакомый голос.

– Нет, Надя Лебедева… то есть раньше я была Любимова, а еще раньше…

Тут Надежда с удивлением осознала, что не может вспомнить свою первую, девичью фамилию. Только две фамилии, которые носила по первому и второму мужьям.

Но Белка ее вспомнила:

– Ой, Надюха! Как хорошо, что ты позвонила! Это сколько же мы с тобой не встречались? Лет сто, наверное!

– Уж не меньше.

– А ты, судя по фамилии, уже второй раз замужем?

– Точно…

– И как?

– Все хорошо. Муж замечательный…

Тут Надежда вспомнила, что сама Майка развелась со своим примерно тогда же, когда и она. И судя по всему, второй раз замуж не вышла, так что вроде неудобно перед ней хвастаться удачным замужеством. Но Майка приняла все нормально.

– Чувствую, что есть какое-то «но».

– Не то чтобы «но»… муж настоял, чтобы я ушла с работы, и мне теперь чего-то не хватает.

– Ну, это уж ты загнула! Сколько женщин мечтало бы оказаться на твоем месте! А как дочка?

– Дочка… далеко, на Севере, так что и ее, и внучку вижу очень редко.

– Да? – Белка вздохнула. – Может, это и к лучшему.

– Почему же?

– Вот у меня дочка вместе со мной жила… и чем это кончилось!

– Чем?

– Да представь, в нашем доме находится ресторан…

Надежда Николаевна чуть не ляпнула: «Я знаю», в самый последний момент прикусив язык. И насторожилась – Майя сама свернула разговор в интересующую Надежду сторону.

– И при чем тут ресторан?

– А притом, что она зашла туда один раз, другой, – а прошлым летом решила подработать там официанткой, познакомилась с тамошним поваром и ушла к нему жить. Вот скажи, для того ли я ее растила, воспитывала, добивалась поступления в приличный институт – чтобы она ушла к повару…

– Ну, повар вообще-то неплохая профессия, – осторожно проговорила Надежда.

– Может, и неплохая. Но, во-первых, он старше ее на восемь лет…

– Ну, это не так важно.

– Ты это говоришь, чтобы меня успокоить? Она же из-за него бросила институт, работает в том же ресторане официанткой!

– Ну, институт бросать не стоило. Образование нужно…

– Вот именно! Я ей то же самое говорю, но разве она меня слушает?

– Тут уж ничего не поделаешь! – вздохнула Надежда. – Они нас никогда не слушают.

– И это еще не все… – продолжала Майя, – этот повар сейчас под следствием. У них в ресторане умерли сразу четыре человека – представляешь, какой кошмар? И конечно, повар – главный подозреваемый!

– Да, я слышала про эту историю, – призналась Надежда.

– Да кто только про нее не слышал! Тут репортеры и полиция прямо прописались, в подъезд собственный не войти! – Майя тяжело вздохнула и продолжила: – Я ей после этого позвонила, сказала, чтобы она бросала своего повара и возвращалась домой, пока не поздно. Так она на меня накричала, сказала, что бросить человека в такой трудный момент – это подлость, и швырнула трубку… И с тех пор не отвечает на мои звонки… сразу сбрасывает.

Надежда проговорила какие-то сочувственные слова, но Майя внезапно добавила:

– А тут ей письмо из института пришло. Я не удержалась, посмотрела, что в нем. А там пишут, что она может восстановиться, даже без потери курса, если сдаст два экзамена. Хотела передать ей это письмо, но она мои звонки сбрасывает. А потом вообще отвечать перестала, представляешь – родную мать в черный список внесла!

– Так, может, зайдешь к ней на работу и передашь письмо в руки?

– Ой нет! – испуганно вскрикнула Майя. – Она со мной и разговаривать не станет! Да и я… Ты не представляешь, что она мне последний раз наговорила!

«Понятно… – подумала Надежда Николаевна. – Ни та, ни другая не хотят делать первый шаг к примирению… Странно, насколько я помню, характер у Майки всегда был хороший. Ну, жизнь кого угодно доведет… Но институт – это серьезно…»

– А знаешь что? – предложила она неожиданно для самой себя. – Хочешь, я передам ей это письмо?

– Ты? – удивилась Майя. – Но как же… это неудобно…

– Неудобно спать на потолке – одеяло падает. А я ведь говорила тебе, что не работаю, так что свободного времени у меня навалом…

Здесь Надежда, конечно, слегка покривила душой. Времени ей вечно не хватало, но очень уж ей хотелось под приличным предлогом наведаться в ресторан «Мама не горюй» и разведать там все, что удастся.

– Ну, если так, то я тебе, конечно, буду очень благодарна!

– Ну, так я к тебе завтра зайду.

– Ой, Надя, спасибо тебе. У Соньки смена с двенадцати начинается, ты поговори с ней, может, сумеешь ей мозги на место поставить… Мне это не удается!

На следующий день, в четвертом часу, Надежда вошла в ресторан с выразительным названием «Мама не горюй».

Зал ресторана был пуст, в углу тихонько разговаривали две молоденькие официантки. При виде Надежды они оживились, и одна из них, симпатичная блондинка с маленьким курносым носиком, бросилась к ней навстречу:

– Вы одна? Какой хотите столик?

– У окна…

Надежда села за стол, и официантка положила перед ней меню. Однако Надежда его не открыла, а вместо этого спросила девушку:

– Соня, а ты меня не узнаешь?

Та удивленно взглянула на нее и широко открыла глаза:

– Ой, это вы, тетя Надя! А я вас толком не разглядела – для нас клиенты все на одно лицо… А вы покушать пришли?

– Больше с тобой поговорить. Но кофе выпью и бутерброд какой-нибудь съем.

– Берите брускетту с креветками и кремом из авокадо, это Лёнино фирменное блюдо.