– Ну да, – подтвердил он. – А что?

– А то, что сегодня поутру он синий в черную полоску… Ты что, ночью надел другой?

– Как бы я его надел, интересно? Ты же знаешь, я не умею завязывать узлы, у меня же нет рук. Но он и впрямь в полоску… Ничего не понимаю. Что еще за магический фокус-покус?

В этот миг колокольчик над дверью звякнул, и кот, улепетнувший накануне в реальный мир, вернулся в магазин. Он снова был полностью белым!

– Где он потерял свои полоски? – почему-то разволновалась Пегги Сью.

– Да нет, – возразил синий пес, – это не тот, а, должно быть, другой, белый. Он, видимо, пошел прогуляться, пока мы дрыхли.

– Похоже на правду, – признала Пегги, – однако у меня полное ощущение, что в магазине живет всего один кот. Он то белый, то полосатый.

– Так не бывает!

– Сама знаю. Когда тигровый кот пробежит мимо нас в следующий раз, попробуй разглядеть его уши. Если на одном есть шрам, значит, кот тот же самый.

Себастьян так торопился вернуться к работе, что они едва успели проглотить завтрак. А потом вновь пошли штурмовать полки и перелистывать колдовские книженции. Всякий раз, снимая очередной фолиант, Пегги боялась напороться на одного из удиравших в ночи скарабеев. И вдруг услышала за спиной чертыханья Себастьяна.

– В чем дело? – спросила она.

– Ни в чем, – рассеянно пробубнил мальчик, – между страницами прошмыгнуло какое-то насекомое, и я его расплющил кулаком.

Пегги собралась было попросить его быть поаккуратнее, но тут заметила спрыгивающего с полки полосатого кота. Шрам на ухе был тем же, а вот полоски… полоски совсем не теми, что вчера! Их было меньше, но они стали шире.

– Эй, киска, – позвала девочка, – а ну-ка, пойди сюда!

Котофеич проскользнул между ее ногами и припустил к выходу. Через миг он уже удирал со всех лап в направлении реального мира.

«Итак, речь вроде бы идет об одном и том же коте, – подумала сбитая с толку Пегги. – Бóльшую часть времени он белый, но как только ему приспичит наведаться в другое измерение, он облачается в полосатый костюмчик. В этих переодеваниях сам черт ногу сломит!»

Атмосфера тайны, царившая в книжном магазине, все сильнее давила на ее хрупкие плечи.

«Только бы мы случайно не запустили часовой механизм какой-нибудь катастрофы, – подумала она. – Не зря предупреждала нас бабушка Кэти… И зачем только мы ее не послушали!»

Возобновив чтение, она с удивлением обнаружила, что во многих книгах было полным-полно пустых страниц.

«Они, вполне возможно, снабжены системой самоликвидации, – подумала она. – Стоит книгу приоткрыть, и все стирается, чтобы не дать нам возможности ознакомиться с содержанием».

Пегги поделилась своей догадкой с бабушкой.

– Ты права, – согласилась пожилая дама. – Утром я уже пролистала добрый десяток книг с белыми страницами. А вчера, когда мы только-только начали, таких вообще не было.

Себастьян слушал их с растерянным видом. Он поднял руку и почесал затылок.

– Эй! – воскликнула Пегги Сью. – Что это еще за пятно у тебя на руке?

– От той козявки, которую я недавно пришиб, – ответил мальчик. – Я пытался его отмыть, но оно не стирается.

– Ну-ка, покажи, – приказала Кэти Флэнаган.

Она наклонилась, чтобы рассмотреть ладонь мальчика. Черноватое пятнышко проступало на коже, как давняя татуировка.

– Еще лапки видны! – заметил синий пес.

– Нет, – поправила его пожилая дама, – это вовсе не лапки, а оттиски с…

– Кис? Кис! – удивился пес.

– Слов! – закончила фразу сметливая Пегги. – Вот это да! Да ты не букашку раздавил, а буковку…

– Что? – не понял Себастьян.

– Печатное словцо, удравшее из книжки, – затараторила Пегги. – По магазину бегают совсем даже не скарабеи, а сбежавшие из книг слова! Вот почему страницы пустеют… Напечатанные тексты разбегаются кто куда.

– Атомную сосиску да кошке в миску! – длинно выругался синий пес. – Так, значит, полоски на котяре – это…

– Да, – подтвердила Пегги Сью. – Они состоят из слов! Сотни слов наползли друг на дружку и стали похожи на черные полосы. Зачем? Для маскировки. Они пользуются животными, чтобы покинуть помещение и улизнуть в реальный мир!

– Ага-ага! – согласился пес. – Слова столпились и на моем галстуке, решив, что я тоже пойду гулять, как котяра. Они приспособили животных под транспортное средство.

– Так вот где собака зарыта: не зря предчувствовала я беду неминучую, – вздохнула бабушка Кэти. – У нас на глазах содержание книг захватывает этот мир! Понятия не имею, к чему это приведет, но догадываюсь, зачем нас заставили сюда прийти. Магические слова сидели здесь, как в тюрьме, и мечтали сбежать. И мы подарили им шанс…

– Слова… – пролепетал Себастьян. – Вы хотите сказать, что книжки сами стирают то, что в них написано?!

– Они пустеют, мальчик мой, – подтвердила пожилая дама, – как треснувшая бутылка. Маленькие пленники решили выбраться на волю. Разбегаются кто куда, как муравьи.

Пегги Сью взяла руку Себастьяна в свою и поднесла к глазам. На его ладони шевелилось черное пятно.

– Когда ты по нему стукнул, слово отпечаталось на коже, – заключила она. – Но оно было бы не прочь сбежать. Смотри, оно непрерывно шевелится. Похоже на живую татуировку.

– Аж с души воротит! – заявил синий пес. – Будь я на твоем месте, я бы скорее руку отрезал, чем дал этой мелкой пакости по себе шмыгать.

Только сейчас девочка поняла, отчего ей накануне казалось, что напечатанные строчки мельтешили в глазах. Не потому, что она переутомилась, – слова действительно шевелились.

«Они пытались соскочить с насиженных страниц, – подумала Пегги. – Освобождаются от пут».

– Давайте запрем дверь на два оборота ключа! – засуетился Себастьян. – Тогда им некуда будет податься.

– Я уже пробовала, – вздохнула Кэти Флэнаган. – Ничего не вышло. Чуть отвернешься, и дверь приоткрывается сама собой. Ничего тут не попишешь: колдовство, оно и в Африке колдовство. Следовало бы запечатать здание, да только где ее взять-то, новую печать, ведь, увы и ах, для меня дело это слишком мудреное.

* * *

Наши книгочеи довольно быстро увидели, что миграция слов приобретала с каждым часом все больший размах. Слова протискивались между страницами колдовских книженций и удирали. Стоило открыть какой-нибудь том, и было видно, как строчка за строчкой исчезают целые параграфы, белеют, как мел, страницы и фразы скачут бешеным галопом по этажеркам, подобно диковинным сороконожкам. Они лезли со всех сторон, кубарем скатывались с верхних полок и в конечном счете стали напоминать затяжной ливень. Пегги Сью чувствовала, как они шастают по ней, застревают в волосах. Некоторые проникали и под одежду. Слова, тысячи слов: латинских, греческих; готическим шрифтом или каллиграфическим почерком начертанных на языке эльфов, домовых, гномов; написанных магическими чернилами, драконьей кровью, разжиженным мраком или неведомыми ядами… И все они бежали без оглядки. Кот со шрамом на ухе уже бегал не скрываясь между затерянной улочкой и реальным миром. Теперь он был настолько перегружен словесами, что его шерстка стала жгуче-черной. К тому же образовалось столько кандидатов «на отъезд», что у слов, толпившихся на пороге книжного магазина, не хватало терпения дождаться, когда же котофеич подбросит их до афиши цирка «Диабло», и они, не выдержав, срывались поодиночке и ползли по брусчатке, как юркие ящерки.