Я подошел к сержанту, который по-прежнему занимался своим излюбленным делом – катал взад и вперед карандаш, тяжело дыша носом. Я некоторое время подождал, пока он обратит на меня внимание.

– Опять вы, – свиные глазки в упор уставились на меня.

– Хочу избавить вас от лишних хлопот, – я не понижал голоса, уверенный, что парнишка на скамейке принадлежит к банде Призрака. – Я получил портсигар обратно, – сказав это, я положил расплющенный кусок золота на стол перед сержантом. Он некоторое время удивленно рассматривал остатки портсигара, поднял, повертел в руках и положил на стол. Я продолжал невозмутимым тоном:

– Он сказал, что мальчишка понятия не имел, что это золото. Видите, что они с ним сделали.

Он прищурился, разглядывая сплющенный кусок металла, и тяжело фыркнул носом:

– Полторы тысячи баксов, да?

– Именно.

– Призрак Джинкс.

– Да.

Он откинулся на спинку стула, внимательно рассматривая меня с усмешкой в свиных глазках, и наконец спросил:

– Желаете подать жалобу?

– А стоит ли?

Казалось, можно было расслышать, как скрипят его непривычные к мысли мозги.

– Сказал вам Призрак, что портсигар украл он?

– Нет.

Сержант извлек мизинцем немного цементной пыли из мясистой ноздри, внимательно осмотрел, затем вытер палец о рубашку.

– Были свидетели, когда он возвратил украденное?

– Не заметил.

Полицейский сложил руки на столе, наклонился вперед и посмотрел на меня с презрительной жалостью.

– Слушайте, приятель, – сказал он своим сиплым голосом. – если вы рассчитываете остаться в этом проклятом городе, не подавайте жалобу.

– Спасибо за совет. Я и не думал этого делать.

Наши глаза встретились, и он сказал, понизив голос до шепота:

– Говоря неофициально, приятель, на вашем месте я бы поскорее убрался из этого города. Простофили, которые берутся помогать мисс Бакстер, долго не выдерживают. И мы ничего не можем поделать. Я, конечно, говорю неофициально.

– Он, случайно, не из банды Джинкса? – спросил я сержанта, поворачиваясь к мальчишке, который внимательно слушал наш разговор.

– Весьма возможно.

– У него кровь.

– Угу.

– Что с ним случилось?

Взгляд свиных глаз стал отчужденным. Я понял, что надоел ему.

– Какая вам забота? Если вам больше нечего сказать, шагайте отсюда. – С этими словами он снова принялся катать карандаш.

Я подошел к парнишке.

– Я работаю у мисс Бакстер служащим социальной опеки. Мое дело – помогать людям. Могу я чем-нибудь тебе…

Я не успел договорить. Парнишка плюнул мне в лицо.

В течение следующих шести дней не произошло ничего примечательного. Дженни появлялась, бросала на стол желтые формуляры, озабоченно справлялась, нет ли у меня каких затруднений, и снова убегала. Меня поражало, как она может выдерживать такой темп. И еще казалось странным, что она вечно носит одно и то же платье и совершенно не заботится о своей внешности.

Я перепечатывал сводки, классифицировал их, разносил по карточкам и продолжал наводить порядок в картотеке. Очевидно, разнесся слух, что я стал официальным помощником, так как старые, увечные и немощные люди начали заходить ко мне со своими заботами. Большинство пыталось надуть меня, но я обстоятельно спрашивал их фамилии, адреса, вкратце записывал суть их жалоб и обещал переговорить с Дженни.

Когда в их бестолковые головы просочилась мысль, что им меня не обвести, они начали обращаться со мной по-приятельски, и дня четыре мне это даже нравилось, пока я не обнаружил, что их бестолковая болтовня мешает работать. После этого я не давал им засиживаться. К своему удивлению, я обнаружил, что мне нравится этот странный контакт с миром, о существовании которого я не догадывался. И полной неожиданностью явилось письмо от Сидни Фремлина, написанное пурпурными чернилами, в котором он спрашивал, как мои успехи и когда я намерен вернуться. Лишь читая письмо, я осознал, что напрочь забыл Парадиз-Сити, Сидни, с его шикарным магазином и раскормленной клиентурой. Вряд ли имело смысл описывать ему мои занятия в Луисвилле. Скажи я ему о своих заботах, он слег бы в постель от отчаяния. Поэтому я написал, что думаю о нем, что мои нервы все еще в плохом состоянии, но Луисвилл обеспечил перемену обстановки и я скоро вновь напишу ему.

Я надеялся этой отпиской успокоить Сидни примерно на неделю.

На шестой день все переменилось.

Я пришел в офис как обычно около девяти. Входная дверь была распахнула настежь. С первого взгляда стало ясно, что замок взломан. Плоды моих шестидневных трудов, старательно отпечатанные сводки и карточки, грудой лежали на полу, облитые смолой. Нечего было и думать что-либо спасти – смолу ничем не ототрешь. На столе красовалась надпись, сделанная красным фломастером: «Дешевка, убирайся домой!»

Меня удивила собственная реакция. Думаю, обычный человек испытал бы гнев, чувство безнадежности, может быть, бессилия, но я реагировал иначе. На меня нахлынула неведомая доселе злоба. Я посмотрел на работу, погубленную глупым и злым типом, и принял его вызов: «А, вы со мной так, ну и я отвечу тем же!»

На уборку ушло все утро. Я торопился, не желая, чтобы Дженни узнала о случившемся. К счастью, этот день у нее был зарезервирован для посещений, и я не ждал ее раньше пяти часов. Принеся банку бензина, я смыл смолу с пола, а испорченные карточки и сводки снес в мусорный бак. Старушкам, время от времени заглядывавшим в дверь и изумленно таращившимся на разгром, я говорил, что сегодня у меня нет времени. Не пытаясь протестовать, они уходили. Лишь одна из них, толстуха лет под шестьдесят, задержалась в дверях, глядя, как я оттираю пол.

– Могу я помочь, мистер Ларри? – спросила она. – Для меня эта работа привычней.

Наверное, злость в моем взгляде испугала ее, потому что, пожав плечами, женщина ушла.

К четырем часам я закончил работу. На телефонные звонки я не обращал внимания. Лишь наведя относительный порядок, я сел за стол и продолжил работу.

В четверть шестого прибежала Дженни. С усталым видом она плюхнулась в кресло по другую сторону стола и недоуменно принюхалась.

– Все в порядке? – она сморщилась. – Бензин? Что-нибудь случилось?

– Так, пустяк, маленькое происшествие. Как у вас дела?

– Нормально, как всегда. О вас начинают говорить, Ларри. Вы нравитесь старичкам.

– Это шаг в верном направлении, – я откинулся на спинку стула. – Расскажите мне о Призраке. У нас есть на него данные?

– Нет! – она застыла, не сводя с меня глаз. – Почему ты спросил?

– Но должно же быть о нем хоть что-то. Где он живет?