стало легче, я решил направиться в сторону автовокзала и вернуться в свой привычный мир. Я шёл ненавидя всей душой самого себя. Ускоряя шаг, так чтобы заглушить свои мысли, я начал задыхаться и плакать. Мне пришлось остановиться, я сидел на корточках и рыдал, делая вид что у меня развязался шнурок на кроссовках. Не знаю сколько прошло времени, мне было стыдно, как обычно перед самим собой за свою слабость.

– Ты не справился, дружище, – бормотал я себе под нос.

– Успокойся, мы ещё покажем миру чего стоим!

Я протёр глаза и посмотрел на небо. Это было самое чистое и синее небо, которое только возможно. Краем глаза я видел листья пальмы. Вдали виднелись холмы. Я вспомнил шум океана. Солнце светило мне в лицо, влажные глаза блестели. Тогда я вдруг осознал себя, место где я нахожусь. Я не мог представить себя нигде больше. Я понял, что эти слёзы вовсе не слабость, это выражение чистой любви. Для такого сухаря как я это было откровение! Слезы—бриллианты блестели на солнце, а я улыбался. Даже немного смеясь вслух. Все исчезло: все страхи, сомнения, размышления. Я сделал свой выбор. Разум, сердце и душа, все были едины в этом решении. Это такое нереальное чувство. Я направился в сторону западного Голливуда. меня наполняло ощущение лёгкости. Хотелось ещё избавится от чемодана с вещами, но я удержался. В восемь утра я уже был на месте. Офис открывался с девяти, ну а Расти и вовсе обещал появиться к десяти. Я гулял по округе, изучал местность. Кругом множество кафе. Я прикидывал где буду обедать иногда, если дела будут хорошо продвигаться. А ведь ещё надо разобраться с жильём, а оно здесь дорогое. А чем вообще я буду здесь заниматься? Я впервые задумался об этом с момента предложения Расти. Юридическая контора. Черт, каким боком я там вообще? Может буду секретарём или курьером?

– Нас ждут великие дела, Винс! – Приехал пораньше немного прибраться в офисе, предполагал, что ты будешь рано, но не настолько, – раздался позади уже знакомый голос Расти. Он сиял той же улыбкой и доброжелательностью:

– Чёртов чемодан делает тебя несчастным! Я подкину тебя вечером вместе с этой бандурой к дому Марко. – Как вообще настроение, Винс? – Не отвечай! – Знаю, ты в шоке от всех этих перемен. – Узнаю в тебе себя времён, когда я приехал сюда. – Не переживай, попытка – не пытка, Калифорния тебя примет, она любит взаимность.

– Я готов к бою, мистер Доусон, – отрапортовал я.

– Расти замер на месте на мгновенье, повернулся ко мне лицом, снял свои шикарные солнечные очки и с изумлением произнёс:

– Это был последний раз, когда ты наедине со мной обратился ко мне словом «мистер». – Винс, я не ищу сотрудника, раба или прислугу! – Мне нужен партнёр, напарник, друг! – Называй это как хочешь, но мы будем проводить вместе много времени. – Это будет жизнь, игра, что угодно, но не монотонная будничная скука.

Мы поднялись на второй этаж здания и вошли в просторный кабинет. Никаких табличек и опознавательных знаков о том, что здесь адвокатское бюро, ни у входа в здание, ни у двери не было. В офисе два стола располагались у окна напротив друг друга. Шикарные дубовые столы. Не менее шикарные кожаные кресла. Мебель выгодно выделялась на общем фоне слегка устаревшей отделки комнаты. Расти указал мне на пустующий без каких—либо вещей стол:

– Теперь это место твоё, дружище. – Паркуй свой зад, обустраивайся. – Это самые удобные кресла в мире, я протестировал их сотни, прежде чем сделать выбор. – Я из тех людей, которые точно знают чего хотят. – Но так было не всегда…

Расти перевёл взгляд на доску. Возле обоих столов на стене висели доски. На доске Расти была написана надпись заглавными буквами «НАУКАМОЛЬ». Посреди надписи торчал дротик для дартса. Сама доска для дартса висела в трёх метрах левее. Расти попытался объяснить обстановку и мысль его увлекла:

– Не обращай внимание, я люблю подурачиться иногда. Частенько. Нет, часто. Я против скуки и шаблонов. Человек должен быть счастлив. И если сорокалетнему мужику для счастья нужно будет играться в песочнице, я буду это делать без всякого чувства стыда и вины. Предпочитаю жить без этого чувства. В этом моё кредо. Я не мыслю категориями «хорошо» или «плохо». Я не смотрю на мир как на черно—белую палитру. Наш мир играет красками. За чувством вины всегда следует расплата, если с этим чувством жить и соглашаться. Глупо жалеть о том, чего не исправить. Любое события и его последствия в разрезе лет, на долгой дистанции, имеют совершенно разный окрас. Наше будущее часто зависит от событий прошлого, они влияют на всю нашу будущую жизнь, и люди часто говорят о том, что прошлое уже не изменить. Это так. Парадокс в том, что мало кто задумывается о том, что наше прошлое тоже зависимо от будущего. Наше будущее и настоящее влияет на то, как воспринимается прошлое. Таким образом мы меняем его. Прошлое хоть и свершилось, но оно не статично, мы меняем его снова и снова, на протяжении всей жизни. Оглянись назад, оценка прошлого с годами переосознается. Жизнь – это двустороннее движение. И это движение не только в направлении из прошлого в будущее. Но так же из настоящего в прошлое, из настоящего в будущее, из будущего в настоящее и так далее. Это уже метафизика и с этим без подготовки разобраться тяжело. Поэтому я призываю тебя никогда ни о чем не жалеть слишком сильно. Ведь чувство вины лишь развивает комплекс неполноценности и связывает руки творить в будущем. Жизнь полотно, а мы художники, без рук рисовать тяжело. С чувством вины ты можешь начать бояться собственных желаний и фантазий, и тебе ничего не останется, как жить по чужим шаблонам и правилам. Бери от жизни то, что тебе положено. А что в этом мире твоё, решать лишь тебе одному. Конечно, я не призываю тебя прыгать по головам и затрагивать чужие интересы. Чувство вины не позволит тебе созидать, поэтому поступай так чтобы не приходилось испытывать угрызений совести в будущем. Всегда находись в равновесии, Винс! Если ты поддашься чувству вины, то этим обязательно кто—то воспользуется. Правительство или церковь, например! Любая структура которой ты позволишь сравнивать себя с кем—либо и какими—либо правилами. Что—то понесло меня. У меня степень магистра по психологии и юриспруденции. Поэтому я знаю, о чем говорю. По крайней мере у меня есть и теоретический и практический опыт, я изучал психологию с 12—им