class="p1">Тимгад, образцовый римский город, был построен с помощью линейки и циркуля: две широкие центральные улицы пересекали его, встречаясь в центре. За ними шахматными клетками вплоть до городских стен, напоминающих о том, что Тимгад вначале был военным лагерем, как и многие колониальные города империи, шли одинаковые жилые кварталы. Впоследствии, когда город стал центром района, военный лагерь был перенесён в Ламбес, где сохранилась внушительная, чем-то похожая на средневековый замок, триумфальная арка.

Среди однообразных кварталов, маленьких домиков горожан возвышаются крупные общественные здания: римскому городу было положено иметь их полный набор. Городские бани, где сохранились подвалы топок, откуда шёл пар, обогревая ванные. Там и сегодня угадываются тёплые и горячие бассейны, зал для натираний и площадки для неспешных бесед «настоящих» римских граждан, и в глаза не видевших Рима. Одна из главных улиц города — Декуманус, в каменной мостовой которой сохранились глубокие шрамы — вековые следы повозок, — приводит к величественной арке Траяна; ну какой римский город без триумфальной арки? Статуи, украшавшие её, исчезли, но колонны стоят, как прежде, и улица проходит под тремя пролётами — широким центральным для повозок, боковыми — для пешеходов. Убедились? У нас всё как в Риме! В самом центре находится… разумеется, форум. От главного зала сохранился лишь пол курии, где заседал муниципальный совет, и напротив — базилика, где размещались суд и биржа. Тимгад был в первую очередь торговым городом. Он торговал зерном. От статуй императоров и прочих знатных и достойных лиц остались лишь постаменты, но число их говорит, что и в этом римские граждане различных национальностей старались ничем не отстать от столицы. Две гигантские колонны венчают холм, на котором когда-то стоял Капитолий — храм, посвящённый сразу трём богам: Юпитеру, Юноне и Минерве. Когда-то колонн у переднего фасада Капитолия было шесть, внутри храма огромный зал разделялся на три притвора — каждому богу свой.

Улица Декуманус, арка Траяна. Алжир

Рынок в Тимгаде сохранился лучше, чем в иных римских городах: интересны и необычны лавки с каменными столами и прилавками внутри. Лавки щедро украшены орнаментами и лепниной, заменяющей вывески. Нетрудно представить себе, как шумел рынок, когда собирались здесь караваны из пустыни и с побережья.

Римские граждане старались подражать своим европейским компатриотам и по части искусства. Громадный театр Тимгада достигал шестидесяти трёх метров в диаметре и вмещал до четырёх тысяч зрителей. Вряд ли такие размеры диктовались исключительно тщеславием: город был культурным центром всей округи. К культурным памятникам относится и тимгадская библиотека — полукруглое двухэтажное здание с нишами для свитков, шкафами для книг и даже книгохранилищем во дворе. Строительство библиотеки обошлось, как следует из найденной там надписи, в 400 тысяч сестерциев, и финансировал его некий Марк Юлий Квинтан.

Фонды этой библиотеки были велики даже по современным масштабам — около двадцати пяти тысяч томов.

Казалось бы, город умер, не оставив следов. Стёрлась память о форуме, шумном базаре и журчании фонтанов, мудрых беседах на террасах бань. Завоеватели, пришедшие сюда после того, как умерла память о римлянах, не интересовались ни их книгами, ни их богами, ни театрами…

И всё-таки это не так. Это был город африканский, в какую бы «истинно римскую» оболочку он ни рядился. И когда ушли из него последние римские граждане ливийцы, финикийцы, берберы, негры, то есть торговцы, рабы, ремесленники, — они унесли с собой память о статуях, книгах и театральных масках, и эта память, трансформированная в поколениях, ушедшая в иные области Чёрного материка, влилась ручейком в широкий поток африканской культуры. Хочется верить, что в скульптурах Нок, головах Ифе, стенах Зимбабве хотя не прямо и бессознательно, но отразилось то, что существовало здесь полтора тысячелетия назад, так же как потомки творцов фресок Тассили, уйдя в другие земли, принесли с собой опыт и память о своём высоком искусстве, что никак не умаляет достижений других времён и других народов и не лишает скульптуры Ифе и Бенина их неповторимой оригинальности.

Мероэ

Шлак плавильных печей

Громкая слава страны фараонов, богатство искусства и величие памятников Египта затмили память о странах, лежавших южнее, занимавших территорию нынешнего Судана. И в первую очередь о стране Куш…

Пепи II, фараон VI династии, живший почти за два с половиной тысячелетия до нашей эры, получил послание наместника Юга, Хуефхора, возвращавшегося из похода за пороги Нила. Наместник перечислял богатую добычу — чёрное дерево, слоновую кость, ладан, страусовые перья и чёрного карлика-пигмея. Фараон, выслушав послание, тут же продиктовал ответ — единственное письмо древнего царства, дошедшее до нас, ибо оно было высечено на стене сохранившейся гробницы Хуефхора.

«Выезжай на север к нашему двору, — приказывал фараон. — И захвати с собой этого карлика… когда он будет плыть с тобой вниз по реке, назначь отличных людей, которые будут при нём у бортов корабля, пусть берегут его, чтобы не упал в воду. Когда он будет спать ночью, назначь отличных людей, которые будут спать рядом с ним, проверяй их за ночь десять раз. Мы желаем видеть этого карлика более, чем все дары Синая и Пунта».

Письмо понятно, если учесть, что фараону исполнилось только восемь лет. Фараоны тоже бывали мальчишками, которым безразличны дары Пунта, если можно увидеть настоящего чёрного карлика.

К началу Среднего царства, через пятьсот лет после того, как фараон Пепи (доживший, кстати, чуть ли не до ста лет) увидел наконец карлика, Египет утвердил власть на нубийских землях южнее первых порогов Нила. Прошло ещё пятьсот лет — в те времена история куда медленнее, чем сегодня, разворачивала свою нить, — Тутмос I прошёл походом четвёртые пороги Нила и оставил пограничные посты в областях, где обитали кушитские племена. Миновало ещё пятьсот лет, и Египет, впавший в полосу неудач, потерял власть над кушитами. К тому времени они создали собственное государство.

…Вниз по Нилу, от столицы Судана Хартума, чуть южнее современного города Шенди, железная дорога проходит по району странных холмов. В одном месте она прорезает два из них: на десять метров по сторонам полотна поднимаются почти чёрные, блестящие стены породы. Эти холмы — на сто процентов создание человеческих рук. Чёрная порода — шлак от горевших здесь столетиями плавильных печей.

Далее, за холмами, видны развалины какого-то храма, напоминающего египетский, и пирамиды: в них есть что-то от египетских, и в то же время они резко отличаются от тех, что стоят в тысячах километрах к северу. Пирамиды невелики,