Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я думала, что ты сказал, что мужчина был убит, — сказала она.
— Нет. Я сказал «найден мертвым», а не «убит». Я ничего не говорил о том, как он умер. Он, возможно, был сбит поездом или погиб в автокатастрофе. Он мог спрыгнуть с крыши и вышибить себе мозги. Что заставляет вас думать, что он был убит?
— Дорогой, я не утверждаю, но не думаю, что ТБР занимается ДТП. Я считаю, что вас посылают только тогда, когда дело доходит до чего-то плохого.
Хорошая попытка. Она что-то знала, и после того, как облажалась, постаралась пойти на попятную. Ландерс решил попытаться вырвать ее из привычной обстановки и отвезти в место, где она чувствовала бы себя менее комфортно.
— Мисс Барлоу, давайте проедем с вами в мой офис, где мы сможем посидеть, выпить чашечку кофе и поговорить. Вы дадите мне список ваших работников и назовете как можно больше имен клиентов, кого сможете вспомнить из тех, кто был здесь прошлым вечером. А я верну вас сюда через пару часов.
Улыбка исчезла с ее лица.
— Дорогой, я говорила тебе, что мой покойный муж, царство ему небесное, был шерифом округа Мак-Нэри? Я почти год была его личным секретарем, прежде чем он ушел в отставку, а примерно через год после этого мы поженились. Это было очень давно, но я помню кое-что из законов. А сейчас мне бы не хотелось быть с тобой грубой, сладкий, но одна из вещей, которые я помню, что если у тебя нет ордера или ты не арестовываешь меня, то я даже не обязана разговаривать с тобой. До настоящего момента я старалась быть вежливой, но ты ясно дал понять, что считаешь, будто я совершила что-то плохое. Поэтому, знаешь что? Я думаю, что я уже пойду и начну работать, ладно? А тебе приятного дня.
Она развернулась, и, виляя бедрами, — единственная фраза, способная описать то, как покачивались ее бедра, — пошла на своих шпильках к «Мышиному хвосту». Ландерс наблюдал за ней некоторое время, а затем повернулся и сел в машину.
Большинство людей съеживается от страха, когда они разговаривают с агентами ТБР, и почти все они сотрудничают, если им нечего скрывать. Этой женщине явно было что скрывать. Ландерс решил покопаться в ее грязном белье, пока не выяснит, что именно она скрывала.
12 апреля
12:10
После того как увели Джонни Уэйна, я отправился навестить свою мать. Было время обеда, и моя прогулка по коридору к отделению длительного ухода за больными в доме престарелых была похожа на прохождение сквозь строй инвалидных колясок. Я осторожно постучал в дверь и вошел. Она не спала. Казалось, она бодрствовала всегда. Врачи сообщили, что развитие болезни Альцгеймера приводит к бессоннице. Она сидела на кровати и смотрела спортивные новости по каналу «Спортцентр». Бейсбольный сезон начался, и это означало, что ее любимый клуб «Атланта Бравс» вернулся на поле.
— Привет, мама. Как ты?
— Как будто попала под поезд.
— Хорошо. По крайней мере, ты с нами.
Болезнь развивалась неумолимо. Иногда я приходил, и она приветствовала меня по имени, мы с ней разговаривали, а на следующий день она даже не могла вспомнить, кто я. На это было больно смотреть. Ей было всего шестьдесят лет, и мама всегда была сильной и энергичной. Но теперь ее кожа потеряла свою упругость и была цвета выбеленной кости, ее вес снизился до сорока килограммов, и мне казалось, что она потеряла в росте, по крайней мере, сантиметров пять. Щеки впали, ее карие глаза потускнели, а волосы посерели и истончились. Ее протезы лежали в банке на ночном столике. Когда я сел на стул рядом с кроватью, то понял, что скоро она уже не сможет нормально разговаривать.
Мама родилась в 1947 году в небольшом городке под названием Эрвин, расположенном в штате Теннесси в предгорьях Аппалачей, недалеко от границы с Северной Каролиной, и находящимся в окружении Национального лесного заповедника Чероки. Она полюбила моего отца — звезду футбола из близлежащего города Джонсон-Сити, и вышла за него замуж в 1964 году, через месяц после того, как они окончили среднюю школу. В 1966 году родилась Сара, а я появился на свет в 1967 году, сразу же вслед за тем, как мой отец был призван в армию и отправился во Вьетнам. Я никогда не видел его живым. К тому времени, как я родился, его отправили домой в мешке для трупов.
Мама делала все возможное, чтобы заботиться о нас с сестрой. Она работала бухгалтером в небольшой кровельной компании и стирала белье чужих людей. Она мало говорила, но когда открывала рот, то обычно это была горькая тирада в отношении Линдона Джонсона или Ричарда Никсона. Она никогда не встречалась с другими мужчинами и почти не выходила из дома. Единственное, что она настоятельно требовала от меня: «Получи образование, Джо».
— Сару сегодня выпускают из тюрьмы, — заметил я. — Надеюсь, она останется пожить в моем доме некоторое время. Кэролайн отправилась сегодня утром поговорить с ней.
Мама опустила глаза, когда я упомянул Сару, и покачала головой.
— Моя плоть и кровь в тюрьме, — произнесла она. — Скажи мне, где я ошиблась.
— Нет смысла тебе корить себя за это. Она такая, какая есть. Это не твоя вина.
— Джо, тебе лучше быть осторожным с вашими ценностями. Она растащит весь дом, если ты дашь ей шанс.
— Сара не стала бы красть у меня, мам.
На самом деле, Сара подворовывала у меня и раньше, но я никогда не говорил об этом матери.
— Ну, она обкрадывала меня много раз.
— Может, она изменилась. Ты выглядела грустной, когда я вошел. Что случилось?
— Я думала о Раймонде.
Она потянулась за салфеткой возле кровати и вытерла глаза. Раймонд был младшим братом мамы, утонувшим, когда ему было семнадцать лет.
— Так жаль.
— Нет, не жаль, — сказал я, прежде чем осознал, что именно вылетело из моих уст. — Мама, не лей свои слезы по нему. Это пустое.
— Джо, ты и слова доброго не сказал о своем дяде. Так что же он сделал тебе?
Я покачал головой, не желая говорить об этом. Она не вспоминала о нем годами.
— Он не был хорошим человеком.
— Ему просто нужно…
— Мам, пожалуйста, мы могли бы не говорить о Раймонде? Ты имеешь право на свое мнение, а я — на свое.
Я хотел ей рассказать, на чем была основана моя точка зрения,
