– Не поверишь, я не импотент, и вид голой девушки меня возбуждает. Но насилие не мой принцип.

«Не понимаю…»

– Хочешь, чтобы я настоял и взял инициативу в свои руки?

Наверное, мои глаза были абсолютно круглыми, потому что он бережно, одну за другой убрал мои ноги со своих плеч и подался ближе, при этом начав намыливать мой живот и бока, но делая это настолько эротично, что я моментально покрылась мурашками и едва не выгнулась вслед за его рукой.

Что он делает…

– Получаю удовольствие. Максимально доступное и невероятно терпкое… – Подавшись еще ближе, он оперся рукой справа от моего плеча, но так и не перестал водить по моему телу пенной губкой, иногда касаясь кожи и пальцами. – Классический секс далеко не единственный источник получения наслаждения, поверь.

Нервно улыбнувшись, я дернула плечом. А ведь он прав. Сейчас, выведенная из равновесия и перевозбужденная, я могла признаться прежде всего самой себе, что нуждалась во встряске подобного плана. Мне нужны эмоции. Необходимы. Много. Разных. Сильных. И он мне их давал. Наверняка он был очень опытен в подобном вопросе и знал, как в максимально короткие сроки достичь желаемого…

– Верно. – Губка очутилась на внутренней поверхности бедра и медленно начала свой путь наверх. – Ну так как, Анна? Мне настоять или закончим шокотерапию?

– На… – сглотнув, отрицательно мотнула головой. – Нет. Нет!

– И к чему же мне прислушаться? – хрипло прошептав прямо в губы, Кирилл провел кончиком носа по моей щеке, а потом прикусил мне мочку уха и продолжал шептать, тогда как я едва сдерживала дрожь и стон: – Что мне слушать, девочка? Твои эмоции или твои слова? А ведь они так разнятся… Что из них правда, а что ложь?

– Не надо. Пожалуйста…

Да, он был прав. Тело хотело, тело очень хотело. Оно так истосковалось по ласке, теплу и нежности… Но разум понимал, что это обманка. Разум хотел любви, Кирилл же мог дать только секс.

– Да, ты права. – Беззаботно отстранившись, демон беспечно пожал плечами, а затем и вовсе встал, при этом подняв и меня. Начал старательно смывать пену, объясняя: – Некоторым хватает и секса, многие никогда не познают истинной любви, находя заменители. Фальшивые, всего лишь похожие… иногда очень похожие. Страсть очень часто принимают за любовь. Любовь же на вкус абсолютно иная. Как и нежность. Как и искреннее, незамутненное счастье. Голову мыть будем?

«Что?»

– Ладно, не будем. Ты же мыла ее перед ужином, верно? Верно, – разговаривая сам с собой и отвечая на свои же вопросы, демон в три секунды вымылся сам, выключил воду и, шагнув из кабины, отправился за полотенцами.

Себе взял среднего размера и, тремя скупыми движениями пройдясь им по телу, обернул вокруг бедер. Меня завернул в большое и еще одно накинул на промокшие под душем волосы. Я же в это время стояла в ступоре, даже не пытаясь сделать что-либо сама. Судя по всему, он уже все распланировал, и мое участие сводилось лишь к моему присутствию.

– Не обязательно. Если хочешь, можем поговорить. Как ты относишься к живописи в стиле романтизма? Мне кажется, стремление художников к свободе, раскованному выражению эмоций, богатству образов было в первую очередь связано с тем, что они решили отвергнуть аристократизм. Наверняка ты знаешь, что этот стиль зародился во Франции на рубеже восемнадцатого и девятнадцатого веков. Революция сменялась революцией, чернь требовала прав и свободы, и, естественно, это отразилось и в живописи… Ты меня слушаешь?

Нет. Я не слушала. Точнее, слушала и обалдевала. Какая живопись? Какая, к чертям, Франция? Меня только что раздели, вымыли, перевозбудили, затем кинули, попутно объяснив, что действительно хотели со мной переспать, но можно и отложить. А теперь мы будем разговаривать о живописи?

Он привел меня в спальню, усадил на кровать, а сам отправился к комоду и вынул из верхнего ящика фен.

– Не хочешь?

– А можно выпить?

– Нет.

– Почему?

– В моем доме нет алкоголя.

– Вообще? – Это удивило еще больше.

«Вот прям совсем-совсем нет? И даже красного сухого? И даже водки?»

– Ты не пьешь водку.

«Когда нет ничего, можно и водки…»

Осуждающе качнув головой, он вставил вилку в розетку и махнул рукой, чтобы я подошла.

Подошла. Протянула руку, чтобы взять фен, но он отрицательно качнул головой и указал рукой на стоящий рядом пуфик. «Больной…»

– Я предпочитаю иное определение. – Сняв с моей головы полотенце и включив на удивление тихий фен, он продолжил: – Мне больше нравится слово «эпатажный», хотя ко мне оно тоже вряд ли подходит. Анна, желание вызывать эмоции и при этом находиться рядом с объектом не болезнь. Для меня это норма. Так уж сложилось, что моим объектом на время стала ты. И поверь, я не собираюсь лишать себя удовольствия насладиться как можно большим объемом эмоций, прежде чем мы достигнем цели. Предупреждая твой вопрос о том, почему я раньше не обзавелся кем-то похожим, отвечу – я могу обходиться без подобного эксклюзива без особых проблем. Мне хватает одного смертника раз в квартал. Но раз уж у меня появилась ты…

«Сюрреалистичный какой-то монолог получался… То есть я и правда для него развлечение, появившееся всего лишь из-за нелепого стечения обстоятельств? И если бы я не села в машину, он бы проехал мимо? Мы никогда бы не пересеклись, а он не завел бы себе «рабыню»?»

– Да, в целом ты права. Кроме рабыни. Сама знаешь, это не так. Я мог бы совершить правосудие и сегодня, но мы ведь уже договорились, верно? Мне необходимо твое счастье, иначе я не согласен. Так что расслабься, девочка…

«И получай удовольствие? Ну-ну…»

– Почему нет? Ты ведь его получаешь. – Мужские пальцы скользили по прядям, высушивая и одновременно расчесывая. – И я его получаю. И будет у нас некий симбиоз, пока мы не достигнем желаемого…

Бред, который происходит со мной.

– Когда?

– Все зависит от тебя. Естественно, я буду прилагать для этого максимум усилий, но в конечном счете все будет зависеть именно от тебя. – Фен был выключен, и Кирилл легонько подтолкнул меня в спину. – Все, я закончил. Иди в кровать.

«Голая?»

– Да.

И так серьезно это «да» было сказано, что я не поленилась обернуться, чтобы уточнить, но пока недоуменным взглядом.

– Да, Анна. Я сплю голым. И ты – тоже.

«Вообще-то нет…»

– Да.

Все-таки психиатры на медосмотре что-то просмотрели… Эта моя бунтарская мысль осталась без ответа, и когда я чуть заторможенно села на кровать, Кирилл подошел ближе и протянул руку. Видимо, затем, чтобы я отдала ему полотенце. Да забирай!

Фыркнув, встала, развернула, вручила. Отвернулась, откинула одеяло в сторону и, уже собираясь занырнуть под него с головой, услышала: