Неожиданно перед палаткой затрещали сучья. Не тихо или осторожно, если бы кто-то захотел тайком проникнуть в палатку и лишь нечаянно наступил на сучок. Нет, звук был резким, громким и крайне неприятным.

Побледнев от ужаса, Нопилей свернулся в комочек. Может быть, стоит выйти и посмотреть? Но прежде чем он успел задаться этим вопросом, далеко-далеко раздался уже знакомый жалобный, вопрошающий трубный звук, от которого все чешуйки встали дыбом и который он уже несколько раз слышал, еще до того, как наступила ночь и взошли луны. Его охватило ужасное предчувствие. А если кто-то или что-то ответит на этот зов? Он вздрогнул, когда снаружи раздался громкий треск. Что-то огромное мощно продиралось сквозь низкие кусты. Оно принюхалось, с шумом втянуло воздух, на мгновение замерло, а потом издало самый громкий и жуткий рев, который когда-либо слышал Нопилей.

— Яаааашшшшххх! — закричал Нопилей и вскочил.

Его макушка уперлась в купол палатки, образовав эластичную выпуклость. С расширенными от страха зрачками и побелевшей чешуйкой на лбу он непроизвольно пригнулся и отшатнулся к стенке палатки, но неожиданно поскользнулся и упал на кончик хвоста, почувствовав ужасную боль. Зеленоватое свечение, продолжая мерцать, проникло сквозь ткань палатки. Это был какой-то силуэт, расплывчатый в размытом ореоле, но сами размеры приближающегося существа однозначно говорили о том, что в данном случае речь идет не о каком-нибудь светлячке из кустов или драконовой мухе, а об их гораздо более крупном собрате.

Нопилей затравленно огляделся. Он должен выбраться отсюда, обязательно выбраться! На четвереньках он быстро пополз к выходу, привстал и попытался дрожащими лапами отодвинуть переднюю дверь. Становилось все светлее, а чудовище, не прекращая трубить, неумолимо приближалось. Когда дверь наконец немного поддалась, Нопилей бросил беглый взгляд на листья, устилавшие землю, которая излучала странный свет. Потом перед щелью в двери появилось нечто светящееся, и это «нечто» вполне могло быть чьим-либо хвостом, лапой или еще какой-либо конечностью. Нопилей даже не успел толком разглядеть, что же это такое.

Стена палатки со стоном и кряхтением вдруг прогнулась и с невероятной силой толкнула не ожидавшего нападения теладинца прямо в морду. Его отшвырнуло, он упал на спину и стал судорожно грести лапами, пытаясь отползти от стенки, которая вдруг начала прогибаться все сильнее. Светящееся чудовище пыталось проникнуть в палатку, издавая взволнованные трубные звуки, громко сопя и освещая все нереальным, ярким, почти дневным светом. Конечно, эластичный материал был очень прочным, но вряд ли он долго выдержит яростные атаки животного. Первые анкерные опоры уже начали выскакивать из земли под мощным напором. Теладинца сильно тряхнуло, когда крыша просела под тяжестью чудовища. Это привело в движение всю конструкцию, в обычных условиях невероятно прочную.

Коготь Нопилея зацепился за лямку лежащего рядом с ним рюкзака. В голове молнией промчалась мысль: многофункциональное устройство в его снаряжении! Не раздумывая, он подтащил к себе аварийную упаковку, задыхаясь, перевернул в ней все вверх дном, пока не нашел то, что искал, и лихорадочным движением раскрыл нож. Ему еще никогда в жизни не приходилось защищаться таким образом!

Раздался звук чего-то рвущегося, и стенка палатки превратилась во множество бессильно свисающих полос.

С неразборчивым шипением Нопилей выпрямился и, содрогаясь всем телом, ткнул клинком в зияющее отверстие. Кто-то бесцеремонно отодвинул в сторону свисающие клочки бывшей стены, и нечто светящееся вползло в уже бесформенную палатку и безучастно уставилось на перепуганного до смерти теладинца множеством темных выпуклых глаз.

— Помогите! — закричал Нопилей и замахнулся клинком на странное существо, на которое этот жест не произвел ни малейшего впечатления. Оно подошло еще ближе, словно хотело обнюхать отпрыска ящеров. Лишь теперь, с большим запозданием, Нопилей понял, что у чудовища не было ни нора, ни рта, ни зубов. Полупрозрачная студенистая масса светящейся изнутри головы сидела на длинной подвижной шее, и на голове не было ничего, кроме шести глаз на странно коротких ножках.

— Ты… ты же не можешь… ты же не кусаешься? — недоверчиво пробормотал Нопилей и опустил свое многофункциональное устройство.

Как будто отвечая, животное выпрямило и немного отклонило свою длинную шею. Через отверстие в стене палатки Нопилей смог быстро оглядеть остальное плотное, приземистое изгибающееся туловище. Он увидел огромные крылья, по которым проходили многочисленные жилы, а также невероятно длинный зазубренный хвост, вьющийся по земле вдоль всего туловища и пытающийся в данный момент пробраться в палатку через разодранную на полосы стенку. Выпучив глаза, Нопилей смотрел вниз, на кончик этого хвоста, подрагивающий на уровне головы чудовища. На самом конце этой толстой, похожей на змею конечности открылась пасть с острыми клыками. Снова раздался трубный рев, на этот раз торжествующий, и поляну затопил гнилостный, ядовитый запах.

И вот этот чудовищный, прожорливый хвост с зубастой пастью устремился к парализованному ужасом теладинцу.

Глубоко внутри, за стеной, сотканной из тьмы, под смоляным озером, там ты найдешь солнечный день, бабочку под ясным голубым небом.

Карта Фрейде,

аргонский историк, 172–214

Через четыре стазуры угнетающая теснота корабля и непривычная тишина постепенно стали действовать Елене на нервы. Поскольку банк данных бортового компьютера оказался неисчерпаемым и давал возможность заглянуть в глубины культуры и истории Планетарного Сообщества, у Елены впервые за долгое время появилось достаточно свободного времени, чтобы спокойно, без помех вчитаться в материал и разобраться во многих проблемах. И все же чувство тревоги и какой-то пустоты нарастало тем сильнее, чем дольше она оставалась одна и могла свободно тратить свое время только на себя.

Не помогли даже попытки заполнить эту пустоту медитацией. И лишь занятия спортом на маленьком откидном тренажере, который удалось разместить на стене в проходе к грузовому отсеку, давали на время какое-то успокоение. Уже начиная со второй тазуры полета она тренировалась несколько раз в день по одной-две стазуры, чаще всего сохраняя на лице отрешенное или ожесточенное выражение.

И лишь когда после прохождения через вторые ворота Нихи доложил, что «АП Никконофун» прибудет на Хеву меньше чем через восемь стазур, Елене пришло в голову, что было бы неплохо с помощью компьютера познакомиться поближе со Свободной Лигой Хатиква. Ее злило, что она упустила это из виду, поскольку, как правило, ее знали как человека, заранее собиравшего любую информацию. Для нее так и осталось загадкой, почему она, листая архивы, пропустила именно ту информацию, которая касалась цели ее полета.

И это показалось еще более удивительным, когда выяснилось, что в главе о Лиге речь шла о захватывающих событиях из истории Планетарного Сообщества. Там подробно и убедительно говорилось о миролюбии аргонцев, лежащем в основе их миропонимания. Довольно долго Свободная Лига Хатиква была не чем иным, как свободным объединением трех отдаленных систем планет, находившихся где-то между Туманностью Херона и Облаками Атреи. Четверть миллиона аргонцев и примерно столько же представителей других рас и видов дышали, работали и жили здесь, сосуществуя на редкость мирно. На самом деле на Свободную Лигу Хатиква вот уже в течение нескольких деказур крайне редко нападали ксенонцы, кроме того, практически не было столкновений и с другими воинственными расами. Некоторые считали, что это связано с абсолютной незначительностью этих трех малозаселенных систем, другие придерживались мнения, что Свободная Лига в какой-то степени добилась такой независимости за счет аргонцев и боронцев. В любом случае, никто не подвергал сомнению признание Лиги как независимого государственного объединения, где избиралось собственное правительство и которое в политическом отношении не относилось ни к Планетарному Сообществу, ни к какой-либо другой организации шести проживающих здесь народов. Свободная Лига Хатиква считалась нейтральным государством, и поэтому державы-победительницы в последней войне с ксенонцами великодушно отдали в ее распоряжение один из так называемых новых секторов. Этому участку Вселенной дали имя Вера Хатиква. Он охватывал две солнечные системы, в одной из которых находилась плодородная Речная планета, другая же представляла собой двоичную систему с холодными газовыми гигантами — их там насчитывалось не менее восемнадцати.