И вот прошло еще три года, и вторые ворота были готовы, а спустя еще три года, были готовы третьи ворота.

Именно тогда гномы и ушли. Гномы просто исчезли. Однажды утром орки, подойдя ко входу в пещеру, и пройдя пару километров вглубь, просто натолкнулись на огромные ворота на своем пути. А самое страшное было то, что ворота были сделаны из дерева и той самой руды. Кованая цепь рабов же уходила в небольшое отверстие в земле, в камень.

Ай да гномы, ай прохвосты! Всего лишь за день орочья империя, одерживающая победы одну за другой, начисто лишилась самого ценного – волшебного материала для войны. И вот уже через пару лет альянс гномов и людей, согласившихся помочь за золото, разбил остатки орочьей армии в Землях. И остров Ур-Кон стал одним из самых последних оплотов орков в обитаемом мире.

***********

– Мы должны спрятать его, гномы. Должны спрятать его глубоко в горы. Чтобы орки, или люди, или другие гномы, прорвавшиеся сюда, никогда не смогли его найти. Вы слышите меня, гномы? Вы со мной? – громко и яростно проговорил старый однорукий гном-ювелир по имени Кадул.

– Кадул, а кто решил, что главный ты? Что мы должны слушать тебя? – нагло спросил его более молодой гном, – Я еще пожить хочу, куда ты нас тащишь, безумец? Мы не знаем, что там внизу. Нас осталось всего тридцать два после всех этих обвалов и орочьих пыток.

– Потому что вас должен вести кто-то старый и мудрый, малец! Или ты хочешь потягаться со мной в горном ремесле? Ну скажи мне, как звучит гранит? Покажи мне плач хризопраза! Найди мне хоть одну слезу земли в этих горах! Что молчишь, сопляк? – Кадул расходился все больше и больше.

– Да молчу, молчу, твоя взяла. Веди нас, мы за тобой, – понурившись, молодой гном отвернулся и, положив кирку на плечо, уже более уверенно произнес, – Я с вами, мои гномы. Куда вы, туда и я. Уж лучше умереть здесь, на свободе, внизу, чем быть рабом там, наверху.

И дружная колонна гномов двинулась дальше. Их путешествие уже длилось несколько недель. Оставляя метки и чертя карту, они, попеременке, все также несли идола вглубь гор, все дальше и дальше от поверхности. Припасов осталась ровно половина, – только, чтобы вернуться назад. Но Кадул сказал, что выйдут они на поверхность только после похорон идола, и выйдут на противоположной стороне гор, подальше от орков.

Кадул говорил, что по ночам слушал камень, и камень вел его еще дальше. А потом обещал вывести наверх, на равнину, где полно угодий и пастбищ для выпаса скота и земледелия.

И Кадул верил камню, и гномы верили Кадулу, и продолжали свой путь.

Внезапно передовая двойка в спешке вернулась. Вращающие безумными глазами пара гномов не смогла вымолвить ни слова, только махали руками и звали остальных за собой.

Войдя в огромный зал, гномы увидели перед собой алтарь. Настоящий алтарь неизвестно как оказался здесь, в глубине гор. Это был продолговатый камень, напоминавший ложе. Ложе это стояло посреди зала, окруженное огромным начерченным на земле кругом.

По всему периметру круга были круги поменьше, чтобы туда мог встать человек…или гном. Всего тридцать один круг. За ложем же стоял высокий камень с письменами из древних гномьих рун.

Уже никто из ныне живущих и не смог бы прочесть, да и прадеды живущих тоже вряд ли бы смогли. Но прямо на глазах у изумленных гномов древние руны сложились в стихи, понятные всем и каждому:

Гном, пришедший сюда, потерявший чертог

Ты рабом был, склонялся пред орком.

Махал киркой, бил молотом, весь изнемог

А теперь затянись ты махоркой…

Идол твой, что так бережно носишь впотьмах

Ты возьми и приляг в это ложе.

Остальные пусть встанут по кругу в руках,

Держат пусть по кинжалу, да чтоб подороже.

Боль пройдет и закроются пленкой глаза,

Обретете вы силу, сознанье.

Все сокровища ваши, ни шагу назад,

Говорит это вам мирозданье.

Никто из гномов не задумался ни о чем. Ни о странных письменах, появившихся из ниоткуда на камне, ни о странном ложе, ни о странном большом круге, о странных маленьких кругах. Все гномы дружно достали свои трубки, закурили. По залу пошел ароматный запах, так близкий их сердцу. А потом, не говоря ни слова, как под гипнозом, Кадул взял в руки идола и лег на ложе. Остальные же, вооружившись кинжалами с драгоценными рукоятками, которые они себе же однажды и сделали, заняли места по периметру круга.

Первым опомнился самый молодой гном, уже занесший руку с кинжалом над своей шеей, – Нет, что же я делаю? Что же мы делаем? – он пытался закричать, но не смог. Пытался остановить себя, но не смог. Обмякшее тело упало на землю. Через несколько мгновений из живых в зале остался только Кадул, крепко обнимавший золотого идола.

Земля же по периметру круга начала осыпаться, и вскоре осталось стоять только ложе посреди каменного цилиндра, уходящего вниз, во тьму. А тьма эта снизу поднималась. Сначала неспешно, а потом все быстрее и быстрее. Этот черный кисель, зависший в воздухе, долго наблюдал за безумными глазами гнома с золотым куском причудливой формы в его руках. И последним же звуком, раздавшимся в зале, раздался грузный и протяжный крик безумного старика-ювелира.

***********

– Взрывай, свиное рыло, взрывай!

Через несколько минут бабахнуло так, что сама земная твердь содрогнулась. Это были третьи и самые последние ворота на пути орков к ушедшим гномам. Прошло уже два месяца и все силы были брошены на взрыв ворот. Это стоило много орочьих жизней и золота на подрывные материалы, но они сделали это, добились своей цели.

– Ургой! Бери дружину и вперед, выдвигайтесь.

– Ка-рум, так точно Главный, – послышалось в ответ.

Смеркалось, скоро была ночь, на светло-зеленом небе появлялись первые звезды.

– Слыш, Ургой, а может завтра? – спросил один дружинник.

– Да ты никак зассал, Ватор? Там внутри света не было и не будет отродясь! Там вечная тьма. А ну пшел вперед!

– Вот этого я и боюсь, этой ть… – орк не успел договорить. Сначала закричали первые, идущие в колонне, а потом и он увидел это нечто темное, выползающее из пещеры. Какой-то сгусток ночи. Он просто поглощал орков. Казалось, что те испытывают муки, ужаснейшие муки перед тем, как погибнуть – так сильно и безумно они кричали.

Перед глазами Ватора пронеслась вся короткая орочья жизнь. А потом эта жизнь померкла, и наступила тьма…

– И зачем ты мне все это рассказываешь, а, Альтаир? – Ваня покосился на лежащего рядом седого пожилого эльфа.

– Мир меняется, Иван. Наш мир меняется. И мы, эльфы, это чувствуем, как никто другой. Даже здесь, в нескольких километрах от солнечного света, я чувствую, как Мать-земля говорит со мной. Она рассказывает новости о страшных страданиях, об огромных монстрах, которые хотят вырваться на волю, о зле, которое ждет своего часа. Не просто о зле, а о Зле.