— Эй, да ты красавчик! — Она всмотрелась в небесно-голубые глаза Учителя. — Ты женатый? Хочешь хороший филиппинский жена?

Учитель за волосы оттянул ее голову назад и улыбнулся.

— Это при том, что на этой неделе действует уникальное предложение? Две проститутки по цене одной? — Он саркастически ухмыльнулся. — А теперь уматывай, ты, заразный кусок дерьма. — Он спихнул ее с коленей.

Комфорт улыбнулась так, как улыбаются все филиппинки вне зависимости от ситуации. Она почувствовала, что в атмосфере сгущается напряжение, хотя и не понимала, о чем говорили мужчины. Она знала все о нраве Кано. У нее на теле были шрамы, полученные в свое время от Полковника. Она взглянула на Полковника, не зная, как поступить. Когда ей было десять, она была его любимицей. Теперь, в двадцать, ее лучшие годы остались позади, но она все равно продолжала испытывать к нему почти родственные чувства. Он по-своему за ней присматривал. Она все еще могла быть полезной.

— Готово? — Выражение его лица практически никогда не менялось. Он родился с недовольной миной, красномордый и злой. Его выпуклые глаза были постоянно опухшими сверху и снизу. Если перевернуть его голову, глаза будут выглядеть так же.

— Да, Кано, — сказала она, подхватила поднос и вернулась к стойке.

Джед не терял времени зря. Он побывал во множестве подобных мест и был знаком с порядками. То, за что ты платил, и то, что ты получал, — совершенно разные вещи. Даже если снаружи гостиница выглядела классно, комнатенки в ней оказывались без окон, с грязными матрасами на полу и без кондиционеров. Но он заходил сюда ненадолго и с единственной целью. Джед снял все, кроме побрякушек на шее. Тяжелые золотые цепи раскачивались под его грудью, задевая Орешек по лицу при каждом толчке.

Он с трудом себя контролировал. Комфорт возбудила его. Она была одной из тех редких филиппинок, которые уверены в себе — слишком многие знали только «да, нет, деньги вперед». А Комфорт знала, что это такое — быть плохой девчонкой. Она любила секс. Получала от него удовольствие. Джед собирался делать все не торопясь, хотя Орешек и извивалась под ним. Он знал, что ей хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Ей уже пора было возвращаться на работу. Джед купил ее в «Лолите» почти сутки назад и получил сполна за свои деньги. Через час она снова будет танцевать в джи-стринг перед незнакомцами. Мысль о сексе втроем, который ожидал Джеда, заставил его усилить толчки. Но кончать он не хотел. Он должен подождать. Он только разогревался.

Он сделал паузу, прислушался. Он был уверен, что услышал, как Комфорт подошла к двери. Вот он, стук в дверь — все, как она обещала. Джед сделал несколько глубоких вздохов, расслабился. Он может дождаться начала развлечения.

— Входи, лапочка. — Когда дверь открылась, Джед почувствовал, как сквозняк охладил пот на его спине. — Мы тут тебя поджидаем. — Он повернулся, медленно, оставаясь твердым и сильным внутри Орешка, которая лежала под ним неподвижно, а распятие закрывало ей глаз.

— Как прикажете, сэр? В жопу? — Учитель выстрелил дважды из пистолета «Хеклер и Кох Р7» с глушителем.

Первую пулю он послал в задницу Джеда, чтобы обездвижить его. Бум! Джед свалился на Орешек, которая лежала, широко раскрыв глаза, не в состоянии пошевелиться. Затем он выстрелил второй раз — в затылок Джеду. Мозги и осколки черепа забрызгали стену над Орешком.

Мэнн поднялся на борт самолета и приготовился к двенадцатичасовому полету. Лучше двенадцать, чем восемь, подумал он. По крайней мере была надежда поспать пять-шесть часов и избежать навязчивого предложения каждые два часа. Но заснуть ему будет нелегко. Он постоянно думал о том, что сказала мать. Как казалось Мэнну, она дошла в своей жизни до перепутья. Пребывала в задумчивом настроении. Сегодня, впервые за все время, сколько он себя помнит, мать намекнула, что ее брак был не таким, каким бы ей хотелось. Теперь у Мэнна появилась задача проанализировать свои воспоминания с другой точки зрения. Он должен избавиться от детских ощущений, сгладить кое-какие углы и взглянуть на них не через стекло. Задача была нелегкая. Он жил в семье до того, как его отослали в школу после восьми лет. Кроме того, были праздники и каникулы, когда он возвращался в Гонконг. Правда ли, что брак родителей вовсе не был таким прочным, каким всегда ему казался? Мать вечно что-то недоговаривала.

Его ожидал длинный перелет. Мысли теснились в мозгу. Он не был в Великобритании давно — целых семнадцать лет. Когда Мэнн в последний раз стоял на британской земле, его отец был еще жив. И дело не в том, что Мэнн не хотел возвращаться в Европу, просто все не было подходящего случая.

Чтобы расслабиться, Мэнн обычно выбрасывал из головы все, кроме желания уснуть. Все ненужные мысли, даже о сексе, безжалостно и незамедлительно выкидывались. Он натянул одеяло из флиса на лицо и представил себе, что лежит на пляже, а поблизости нет ни одной девушки в бикини.

— «Ля, ля, ля. Люблю, люблю, люблю. Целуй, целуй, целуй меня», — подпевала музыкальному автомату восьмилетняя София в баре «Текила стейшн».

София перевернула страницу книги и показала отцу, чтобы он оценил ее усилия.

— Эта получилась очень хорошенькая. Ты ее замечательно раскрасила.

Терри ласково погладил Софию по мягким шелковистым локонам, поглядывая на дверь. Без четверти восемь. Встреча назначена на восемь. Вскоре прибудут остальные.

«Текила стейшн» — большой бар, расположенный на трех уровнях, самое популярное заведение на Филдс-авеню. Он находился практически рядом с «Борделло», на той же стороне улицы, и от него рукой подать до лучших клубов. Так что это идеальное место встреч для потаскунов, которые сидели тут, чередуя занятия сексом и развлечения играми в бильярд, расслаблялись и перекусывали. Это место больше всего любили люди помоложе — эдакий дом вдали от дома. Затем, наевшись и напившись, они гуляли до трех утра.

Терри и София сидели недалеко от главной стойки, справа, на особых местах, скрытых ширмой от любопытных глаз. Там перманентно стояла табличка «Занято», хотя по большей части в ней не было необходимости. Все понимали: эти столики не для обычной публики. Терри и София прибыли первыми.

София была все еще и школьной форме и делала уроки, а Терри тем временем говорил по телефону, сидя рядом с ней. Его ноутбук был открыт. Терри имел беспроводной доступ в Интернет, чтобы постоянно связываться с кем угодно из любого места в баре.

София покусывала конец цветного карандаша и постоянно делала паузу, чтобы полюбоваться своей работой. Время от времени она требовала, чтобы отец уделял ей внимание. Она делала это молча. Приближала свое лицо к его, когда он говорил по телефону, и показывала очередной листок. Он улыбался и кивал, делая вид, что очень заинтересован.

— Подожди, — одними губами попросил он Софию. Она подергала его за руку. Он отнял телефон от уха, прикрыл ладонью и сказал: — Подожди, лапочка. Я освобожусь через минуту.