Проанализировав ситуацию, и. о. начальника медслужбы бригады остановил свой выбор на Невском – уже полтора месяца в Афганистане. Старший лейтенант не возражал, спокойно выслушал решение начальства. Надо когда-то начинать. Начальник медицинской части госпиталя высказал сомнение – нет опыта оказания медицинской помощи в боевых условиях, справится ли? Может, лучше отправить хирурга из госпиталя?

– Справится! – уверенно заявил Канюк. – Он уже в середине июля показал чего стоит, когда летал в Шинданд, а на обратном пути оказался в сбитом вертолете. Там и помощь раненым оказывал, и повоевать успел!

– А так это и был ваш Невский? Наслышан об этой истории. Молодец, коли так! – подполковник из госпиталя успокоился.

Таким образом, решение было принято. Невский стал готовить Автоперевязочную к боевой операции. Загружал перевязочные материалы, медикаменты, носилки и т. д. Особенно спросить было не у кого, полагался на собственное усмотрение. Кто его знает, что еще может понадобиться для оказания помощи. Не хотелось, чтобы в первом рейде не нашлось необходимых средств для раненых. Заполнил машину под «завязку».

Обрадовался Александр Невский, когда за два дня до выезда ему назначили в помощники фельдшера, сержанта Славу Табачникова. Тот имел высшее образование, окончил ветеринарный институт, но из-за отсутствия военной кафедры, его призвали по окончании вуза на два года солдатом. После небольшого ранения Слава попал на лечение в медроту, где его знания и умения оценили и после выздоровления перевели на должность фельдшера. Последние полгода он так и служил в операционно-перевязочном отделении, неоднократно выезжал за это время и в рейды, иногда даже без офицеров. Прислушиваясь к советам опытного Табачникова, старший лейтенант выгрузил из машины лишнее. Теперь он явно приободрился – успел хорошо познакомиться с сержантом за неполные два месяца совместной работы (даже тот помогал при операциях), оценил его добрый и веселый нрав. Будет с кем посоветоваться в трудную минуту.

За день до начала боевой операции командир Кандагарской бригады, высокий, спортивного телосложения подполковник собрал всех офицеров подразделений для постановки задач. Звучали непривычные для уха Невского названия населенных пунктов: Зангабад, Базарча, Нагахан и др.

Когда комбриг попросил офицеров высказаться, один из командиров батальонов возразил, что при такой постановке задачи потеряет много своих бойцов. Неприятно пора зил ответ подполковника:

– Меня не интересует количество потерь! Ты мне, комбат, выполни приказ, а там посмотрим…

В зале клуба, где проходило совещание, наступила напряженная тишина. Стало понятно, что командир бригады настроен на решение задач любой ценой. Невскому заранее стало жалко обреченных солдат.

– Да, а кто у нас от медиков? – спохватился подполковник. Невский встал, назвал себя. – Твое место, старлей, со своей машиной при движении в колонне недалеко от меня. Начальник штаба укажет точнее. Вопросы есть? – вопросов не было. Невскому разрешили сесть.

Выход назначили на 3 часа 10 августа. Совещание закончилось.

2

Старший лейтенант занял место в кабине рядом с черноглазым весельчаком-водителем, с шикарными черными усами, – необходимым атрибутом каждого выходца с Кавказа. По его совету он повесил свой бронежилет на дверцу машины – будет дополнительная защита в случае обстрела колонны (оказалось, что так делают практически все при движении в колонне в обычных автомобилях). В лучшем положении оказались едущие на БТР – все-таки броня, есть броня.

Колонна, как толстая гигантская змея, выползала из расположения части. Оставалось только довериться судьбе. Преодолев ухабы и ямы, машина вырвалась на бетонированную дорогу. Скорость возросла. Постепенно волнение улеглось. Невский даже начал «клевать носом» – сказывалась бессонная ночь (подремать удалось лишь сидя пару часов в машине, уже с 23 часов стояли в готовности к выезду).

Проснулся от необычной тишины. Машина стояла. Наступил рассвет, солнце пока еще не показалось, но было видно все. Вернулся водитель, молча уселся рядом.

– Ну, что там, Рустам? Почему стоим?

– Вся колонна стоит при входе в Кандагар. Ждем разрешения на проезд через город. Скоро поедем, – он сладко зевнул и надвинул панаму на глаза, откинулся на спинку сидения.

Старший лейтенант выпрыгнул из машины, прошелся, размял ноги. Многие также прогуливались у своих машин, БТР и прочей техники. От Автоперевязочной впереди и сзади по дороге стояла техника. Большая силища двинулась воевать… Внимание Александра привлекла не виданная им ранее боевая техника – за двумя машинами впереди стоял «танк», но стволов у него было четыре – спаренные крупнокалиберные пулеметы, устремленные в небо.

– А это что за зверь? – обратился он к стоящему поодаль старшему лейтенанту в полевой форме.

Тот охотно заговорил, видимо, соскучился по общению:

– А это, доктор, – гроза всех «духов», страшная «Шайтан-Арба». Они ее так называют. А вообще-то это «Шилка». Используется для борьбы с самолетами, но поскольку у душманов их нема, то удачно стали применять и против наземных целей. Я ее просто обожаю! Отличная боевая техника! Правда, очень жарко внутри, когда она долго «работает» из всех четырех стволов. Говорят, до 50 градусов поднимается температура. Я сам, правда, не испытывал подобного. Передаю, что слышал. Ее даже фотографировать нельзя, секретное оружие считается. Все фотки на таможне отбирают, если найдут. – Он протянул руку, представившись, – Погута Иван, командир взвода из 1-й роты. А ты, док, из медроты?

– Невский Александр, хирург из медицинской роты. Первый раз сегодня выехал, недавно по замене приехал. Что посоветуешь, поди, не первый раз на боевых?

– Это точно, второй год уже разменял. Сбился со счету, сколько раз выезжал. Ни царапины, ни болезни не было. Я – заговоренный. Я тебе пожелаю выполнить три главных условия успешной службы здесь: не наступить на мину; не попасть снайперу на мушку; не подорваться на фугасе. Ну, а страшнее всего первый обстрел: все кругом гудит, ревет. Если бьют реактивными снарядами и слышишь, как они свистят, значит, будешь жить – это не твои – перелетят через голову. Осколки у эрэсов, чтобы знал, идут в ту же сторону, откуда прилетают снаряды. Это не мины. Все остальное – ерунда. – Он достал сигареты. Закурили.

Подошли еще три офицера в камуфляже и бронежилетах, молодые, загорелые до черноты ребята. Кивнули друг другу в знак приветствия. Они, видимо, продолжили начатый разговор. Самый высокий, спортивного телосложения, в начищенных до блеска хромовых сапогах, перебросив автомат из руки в руку, заговорил:

– Я помню, как в Кандагаре, во время встречи с пленными «духами» среди прочих вопросов задал им такой: «Что бы сделали со мной, если бы захватили в плен?» Им перевели. «Вас бы не убили. Пленников продаем и на эти деньги покупаем оружие». Я спросил, за сколько бы меня продали? Они пошептались. «За три миллиона афгани», – сказал один из них. Я их спрашиваю, мол, а это много – три миллиона? «Стоимость трех десятков автоматов». Вот как меня оценивают. А вообще, прейскурант на человеческие души у них всегда в уме. За жизнь летчика – миллион афгани. Полковник стоит восемьсот тысяч, подполковник – на триста тысяч меньше. Капитан – двести, лейтенант – сто тысяч.