У Пен перехватило дыхание. Слышать, как Каро говорит прямо ей в глаза… Ее отношения с Гарри можно назвать грязным словом, но грязи в них не было.

– Мы тебя не осуждаем, – быстро сказала Джо. – А наш приют? Он служит прибежищем для тех, кому некуда податься, в особенности для женщин с детьми. – Она сурово посмотрела на Каро. – Мы никого не судим. Слишком часто женщины беззащитны перед преследованиями мужчин. Стыдиться тут нечего.

Пен и не стыдилась. Гарри ее не преследовал, не обманывал. Это было ее решение. Она его любила и родила от него дочь, в которой теперь была вся ее жизнь. Пен ни о чем не жалела.

– Твое прошлое, чье бы то ни было прошлое – не наше дело, – спокойно, ровным голосом проговорила Джо, бросив еще один красноречивый взгляд на Каро.

Каро не обратила на это внимания.

– Пен, я тебе так скажу: ты подумай, может, тебе удастся получить с графа немного денег? Считаю, он перед тобой в долгу, ты ведь мать его племянницы. А нам это помогло бы свести концы с концами, если герцог вдруг окажется несговорчивым.

«Знай Каро правду, она бы меня отсюда не выпустила, пока я не написала бы слезное прошение Гарри».

– Я не собираюсь лезть в карман графа Дэрроу. – Пен в упор посмотрела на Джо. – А тебе, Джо, надо поговорить с Розамундой. Я не потерплю, чтобы она распространяла грязные слухи о моей дочери…

– Да, я поговорю…

Пен не могла остановиться:

– И пусть приструнит Верити. Девчонка настроила всех против Гарриет. Она… – Пен бросила взгляд на каминные часы. Боже правый! Ей надо идти, или она не перехватит Годфри! – Мне пора. У меня… встреча в деревне!

Годфри ей надо перехватить, прежде чем расползется слух, и сейчас, видно, уже слишком поздно.

Пен распахнула дверь и почти бегом вылетела из кабинета Джо. Притормозила она только у большого дуба возле моста. Остановилась и отдышалась. Надо прийти спокойной. Если Годфри заметит…

Нет, Годфри вряд ли заметит, что она зла и расстроена. Он не слишком наблюдателен. Но кто-то другой – может. Не стоит давать сплетникам новую пищу для пересудов. Она одернула юбку.

Преподобный Райт ежедневно наведывался в «Танцующую Утку». Он выходил из харчевни, умяв большую тарелку баранины, сдобрив мясо не одной пинтой «Вдовьего пива».

Сейчас без двух минут два.

Пен глубоко вдохнула, поправила шляпку и минуту спустя решительно направилась через мост к таверне.

Время Пен рассчитала отлично. Едва она подошла, дверь распахнулась – появился викарий.

– Миссис Барнс!

– Мистер Райт!

Интересно, он уловил неискренность в ее голосе?

«Больше воодушевления! Годфри – ответ на все мои молитвы».

Она заставила себя широко улыбнуться.

– Какая приятная встреча.

«Почему он так уставился на мое декольте?»

Пен привыкла, что викарий на нее пялится, но сегодня он даже не пытался этого скрыть.

Оно и к лучшему. Может, ему все труднее сдерживать свое – пусть и слабое – мужское желание, желание, которое подтолкнет его сделать ей предложение, если ей удастся правильно сыграть свою роль.

«О желании Гарри я никогда не думала».

С Гарри она думала только о любви… о своих желаниях. Но поскольку ни о любви, ни, если честно, даже о малейшем желании к Годфри с ее стороны речи не шло, ей оставалось лишь уповать на его инстинкты.

«Сегодня мои желания сугубо материальны. Единственное, нет, единственная, о ком я забочусь, – это Гарриет».

Викарий поклонился.

– Миссис Барнс, я собирался прогуляться по берегу ручья. Знаете, способствует пищеварению. Не хотите составить мне компанию?

По спине пробежал неприятный холодок – Пен засомневалась. Он особо выделил слово «миссис»… Почему?

«Наверное, мне показалось».

Наверняка показалось. Она еще не пришла в себя после разговора с Джо и Каро.

– Да, благодарю вас. Было бы очень приятно.

Пен положила пальцы на рукав Годфри, и он накрыл их ладонью.

Очень похоже на ловушку.

«Стоп. Не забывай, это Годфри, преподобный Райт – чопорный, скучный, робкий и богобоязненный».

Она позволила ему увлечь себя на протоптанную тропинку, идущую вдоль берега ручья к дому священника. У нее было около десяти минут, чтобы его покорить, но их могло не хватить…

Пен замедлила шаг, а Годфри – нет, и поскольку он не отпускал ее руку, ей оставалось либо ускорить шаг, либо ступать по грязи.

Она ускорила шаг и спросила:

– Вас кто-то ждет дома?

Это было бы неприятно, но ничего не поделаешь. Нужно максимально использовать то время, которое было в ее распоряжении.

– О нет.

– Тогда к чему эта спешка? Разве мы не можем наслаждаться этим видом?

Он ухмыльнулся. У другого мужчины Пен сочла бы такую гримасу похотливой, но это был Годфри. Может, баранина сегодня не удалась?

Его брови дрогнули.

– Я хочу насладиться куда более интересным видом.

Странно. Эту тропу она прекрасно знала. Милые окрестности, но, в общем, все то же, что и везде. Можно увидеть уток, черепаху или даже змею, но в основном лишь вода да деревья.

– Что вы имеете в виду?

– Я надеюсь увидеть розовые вершины… – Брови у Годфри снова задергались. – …холмов. Прекрасное, э… поле… – Он нервно облизнул пухлые губы и едва не задохнулся. – А потом дремучую чащу и темный жаркий тоннель. – Годфри до боли сжал ее пальцы.

– Не понимаю, о чем вы? – как можно тактичнее отозвалась Пен.

«Годфри перебрал за обедом “Вдовьего пива”? Спиртным от него не пахнет, но, кажется, он изрядно выпил. Думал бы лучше о помолвке…»

Она-то добивалась именно помолвки и ретироваться в шаге от нее не собиралась.

– Вы хотите! Вы хотите… – Голос у него был странно хриплым.

Пен ощутила неприятный холодок в груди.

«Надо уходить. Не глупи. Это – Годфри, викарий. Он безобиден».

И она пошла с ним дальше. Миновали поворот к дому священника, старый шаткий мосток, сооруженный фермером Смитом, чтобы ходить в церковь, скамейку, поставленную кем-то прямо на берегу…

Затем они оказались на развилке, где главная тропа отходила от ручья. Викарий свернул на едва заметную в густой траве тропку, которую Пен никогда раньше не замечала. Было слишком узко, чтобы идти по тропке рядом, и Годфри потащил ее за собой.

– Куда мы идем? – Пен подняла свободную руку, защищая лицо от веток, которые преподобному не хватило любезности придержать.

– Прямо вдоль ручья.