В ответ на такое заявление Попов удивленно хмыкнул и помог Рабиновичу сдвинуть Ванюшу с места. Жомов, досадливо вздохнув, уступил их домогательствам и пошел к дверям своим ходом. Те прямо перед его носом услужливо распахнулись, и трое ментов оказались в просторном холле, расположенном внутри дупла. Предбанник обероновской резиденции, увешанный картинами из жизни эльфов и заставленный манекенами во всевозможных нарядах, начиная от звериных шкур, продолжая воинскими доспехами и заканчивая элегантными фраками, выглядел довольно впечатляюще. Впрочем, ментов он не особо заинтересовал. Лишь Сеня на секунду задержался у манекена в строгом костюме.

– Я понимаю, что всякие шкуры, латы и попоны тут в качестве музейных экспонатов присутствуют, а этот манекен зачем? – И Рабинович ткнул дубинкой чучелу в живот, привлекая к нему внимание Эксмоэля. Неожиданно для Сени музейный экспонат зашипел, схватился за пузо и рухнул на мраморный пол. Кинолог оторопел.

– Так они тут все живые? – удивился он.

– Не все, – ответил посланник Оберона. – Только те, кто в костюмах. Это не манекены, а прислуга.

– Понятно, – облегченно вздохнул Рабинович и, нагнувшись, похлопал корчившегося на полу эльфа по плечу. – Извини, друг. Ошибочка вышла…

В кабинет к Оберону менты поднялись на самом обычном лифте с маленькой крылатой феей в качестве лифтера, кнопок управления и движущей силы одновременно. Трое друзей лишь удивленно покосились на нее, но не сказали ничего, а вот Горыныч кинулся к фее с разинутыми пастями. Неизвестно, съесть он ее хотел или просто покусать, а может быть, и вовсе поцеловать собирался, но лифтерша выяснять это не стала. Она просто двинула Ахтармерза по носу своей волшебной палочкой, и тот, захныкав, уменьшился еще и, взобравшись по штанине Попова, спрятался к нему в карман.

– Вот и сиди там, дебошир, – буркнул криминалист. – А то одна головная боль от тебя.

Оберон оказался высоким и седым как лунь длиннобородым стариком. Был он одет в какой-то халат абсолютно идиотского покроя и сидел на высоком троне, стоявшем в глубине просторного зала. Рядом с ним располагались два вооруженных копьями эльфа, а у подножия трона стояли четыре широкоплечих гоблина. Эксмоэль, обогнав ментов, остановился на полпути между ними и троном и представил собравшихся друг другу. То бишь путешественников – Оберону, а повелителя эльфов – ментам.

– Так вот ты какой, северный олень, – хмыкнул Рабинович. – В принципе я тебя так себе и представлял.

– А ты знаешь, что задолбал меня уже своей простотой? – обращаясь к Оберону, поинтересовался Ваня. – Давно хотелось с тобой пообщаться, да как-то руки не доходили. Но теперь-то я это упущение исправлю!..

Оттолкнув в сторону Эксмоэля, Ваня бросился вперед, прежде чем кто-нибудь из друзей успел его остановить. Впрочем, ни Рабинович, ни Попов вмешиваться и не собирались. В конце концов, нужно было разрешить омоновцу подраться как следует, иначе он никому покоя еще пару дней не даст. Гоблины этого не знали, иначе поостереглись бы вмешиваться и позволили бы Жомову пару минут поработать с Обероном. А так они вчетвером бросились на перехват. Сеня с Поповым переглянулись и решили, что телохранители Оберона явно переборщили. Двое на одного еще куда ни шло, а четверо – уже явный перебор. Кинолог с криминалистом тут же отцепили от пояса дубинки и двинулись на помощь боевому товарищу.

– Не трогать никого. Все мои! – рявкнул Ваня, останавливая друзей на полдороге.

Гоблины хоть и были выше омоновца ростом и шире в плечах, в скорости ему явно уступали. Обычно неуклюжий, Ваня во время стычек вдруг проявлял такое проворство, какое даже хваленым японским ниндзя не снилось. В одно мгновение преодолев расстояние, отделявшее его от телохранителей Оберона, Жомов подскочил к двум ближайшим клыкастым уродцам. Первого он наградил ударом дубинки в промежность, от чего бедолага потерялся во времени и пространстве и, взвыв, стал тупо кружить по залу. А второй заработал омоновским берцом в коленную чашечку. Хрюкнув, он упал на колено и тут же был поглажен по затылку мощным Ваниным кулаком, от чего ткнулся носом в пол и пару минут не подавал признаков жизни.

Следующие два гоблина на секунду замешкались, подивившись тому, как быстро омоновец расправился с их коллегами, ну а Ваня времени не терял. Профессиональный захват с подсечкой положил одного из телохранителей на пол, и Жомов, одним движением отцепив наручники от ремня, лишил своего противника возможности сопротивляться. Последний герой, оставшийся в живых, позорно заработал пяткой в нос и составил компанию двум своим собратьям по разуму, отдыхавшим на полу. Ваня задумчиво посмотрел на того гоблина, что, завывая, кружился по залу.

– Этого можете добить, – великодушно разрешил друзьям омоновец и вразвалочку пошел к Оберону.

– Браво, браво, – улыбаясь, поаплодировал тот Жомову. – Хорошая работа, сынок.

– Пень дубовый у тебя сынок, а не я, – буркнул в ответ Ванюша, не сбавляя шага. – Думал, меня этими олухами остановишь?

Оберон, не переставая улыбаться, отрицательно покачал головой. Сеня подумал, что эльфы с копьями сейчас кинутся Ване наперерез, и приготовился вмешаться, предоставив Андрюше натешиться с потерявшим мужское достоинство гоблином, однако охранники у трона даже не шелохнулись. Не двинулся с места и Оберон. Остановившись в метре от него, Жомов обвел всех троих эльфов удивленным взглядом, а затем, с сомнением взвесив на руке дубинку, горестно вздохнул и нанес сокрушающий удар.

Конечно, бить старика, пусть и вредного, омоновец не собирался. Во-первых, не так воспитан, а во-вторых, какой интерес дубасить того, кто не сопротивляется? Ваня хотел просто сломать спинку у трона или, в крайнем случае, хотя бы подлокотник. Однако ни того, ни другого у него не получилось. Когда жомовская дубинка была уже всего в нескольких сантиметрах над обероновской головой, повелителя эльфов окутало бирюзовое сияние энергетической защиты, и Ванин рабочий инструмент, ударившись о него, отскочил назад с такой силой, что русский богатырь милицейского розлива едва смог удержать дубинку в руках.

– Ни хрена себе блины! – подивился омоновец и попробовал ударить второй раз. Эффект был тот же.

– А ты думал, я такой ерунды не предусмотрел? – широко усмехнулся Оберон. – Хороший я был бы правитель, если бы не мог заранее поступки подчиненных предугадывать. Может быть, поговорим спокойно? Впрочем, если хотите, можете и втроем дубинками по щиту постучать. Я подожду, пока вы натешитесь.

– Не дождешься, – пообещал повелителю эльфов Рабинович. – Давай выкладывай, зачем ты нас сюда притащил. А потом мы тебе подробно разъясним, что обо всем этом думаем.

Оберон крайне вежливо поблагодарил кинолога за разрешение и принялся трепать языком. Говорил он так долго и витиевато, что Сеня заслушался, восхищаясь тем, как много можно сказать, не говоря ровным счетом ничего. Рабинович попытался запомнить особенно пустые выражения и наиболее бессмысленные обороты, чтобы использовать их в дальнейшем, но ничего из этого не получилось – Оберон так запудрил Сене мозги, что тот, запоминая последнюю фразу, напрочь забывал предыдущую. Ну а пока Сеня старался поучиться у повелителя эльфов словоблудию, Жомов едва не заснул, а Андрюша принялся поглаживаниями успокаивать разбурчавшийся живот.