Эмрис вытащил заколку, скреплявшую ее локоны, и руки его погрузились в ниспадающую волну густых длинных волос. Он затаил дыхание. Божественно! Похоже на мягкий струящийся черный шелк. Обняв ее за плечи, Эмрис припоминал, что ему удалось вытянуть из священника. В этой девушке действительно было нечто, что его совершенно очаровывало.

– Однако вашего приятеля, отца Мэттью, не так-то просто разговорить.

– И это я слышу от вас, известного дипломата? – Элизабет попыталась унять предательскую дрожь, когда он ласково обнял ее за талию. Не зная, что делать, она наконец решилась положить на скамейку плащ, который до этого теребила в руках.

– О-о, так значит, вы все же хоть что-то слышали обо мне? – вкрадчиво прошептал он у нее над самым ухом и прижал еще крепче к себе.

– Конечно! Вы знамениты подвигами не только на поле брани, но и в дамских будуарах. – В мягком голосе Элизабет слышалась легкая ирония. – О вас слагают легенды! Поговаривают, что вашим оруженосцам бывает туго: им приходится подбирать тела сверхчувствительных дам, падающих от восторга при одном только вашем приближении.

– Да-а? В самом деле? М-м, ну а что вы сами можете сказать на этот счет? Должны же вы если не падать, то, по крайней мере, испытывать легкое головокружение?

– Ну-у нечто, э-э, такое… – Она не отрываясь смотрела, как сильные руки продвигаются вверх от талии и ее грудь оказывается в теплом и нежном плену его ладоней. – Но думать об этом сейчас – это… это пустая болтовня!

– У нас с вами на редкость схожие ощущения!

Эмрис осторожно развернул девушку лицом к себе. Несмотря на слабый свет жаровни, здоровенная ссадина на щеке сразу бросилась в глаза.

– Кто вас ударил? – нахмурился Эмрис. Он поднял руку, чтобы ощупать рану, но Элизабет быстро увернулась. Она не нуждалась ни в чьем сочувствии.

– Мне пришлось прорываться сквозь боевой заслон женщин, жаждущих встречи с вами. – Изобразив на лице улыбку, Элизабет пыталась уклониться от его рук, но он решительно развернул ее лицом к себе.

– Вы должны сказать мне, кто вас ударил, – потребовал он.

– Ну-у, она очень похожа на рыцаря, хотя, мне кажется, что даже для вас будет крупновата, – Элизабет изо всех сил стремилась свести неприятный разговор к шутке. – Такая мощная, крупная, во-от такая! Довольно пожилая, но с очень хорошим ударом правой. Она… ей не удалось меня удержать.

– Милая леди, это не ответ на мой вопрос! – судя по интонации, Эмрис не собирался позволить ей уклониться от прямого ответа.

– Ну ладно, на самом деле меня действительно ударили. Может быть, именно поэтому у меня сейчас в голове такой сумбур.

Она старалась избежать проницательного взгляда шотландца. Ей было легче болтать, нести несусветную чепуху, чем решиться взглянуть еще раз в его немыслимой голубизны глаза или отдаться ощущениям, которые рождало в ней его тесное объятие. Быть в таком близком соприкосновении, чувствовать, как мощно вздымается при каждом вдохе его грудь, ощущать жар сильного мужского тела – это вызывало непонятную расслабленность.

– Может быть, вы позволите мне вам помочь? Я знаю, кто вы.

Поняв, что от отца Мэттью сведений не добьешься, Эмрис предпринял некоторые шаги, чтобы выяснить, кто она такая. И его не ввели в заблуждение ее уловки. Кто-то ее обидел. Но кто? Шотландец легонько приподнял пальцами ее подбородок, вынуждая девушку наконец посмотреть ему прямо в глаза.

– Вы – Элизабет Болейн, дочь сэра Томаса Болейна, посла короля Генриха VIII во Франции. Ваша мать – Катрин Вальмонт. Большую часть жизни провели при французском дворе – что меня, надо сказать, не удивило – ваша красота и ум подтверждают это. И, по словам герцога Бурбонского, вы ни с кем не делите свою постель, по крайней мере в открытую.

– Это он вам все наговорил? – растерянно пробормотала Элизабет. – Милорд, я весьма смущена тем, что вам пришлось затратить усилия, раздобывая сведения обо мне. Суть же моего положения очень проста – я не вращаюсь в свете.

– Но вас кто-то обидел, причинил вам боль! Может быть, кто-то был задет моим сделанным в открытую подарком? Неужели кого-то могло оскорбить мое внимание к вам во время турнира?

Элизабет непроизвольно вспомнила встречу с отцом. Удивительно, но он даже ни разу не упомянул о том внимании, что было уделено его дочери на празднике. А ведь он был там и все видел, так же, впрочем, как и все окружающие. И все же…

– Нет-нет, не беспокойтесь! Эта царапина только выглядит так ужасно. Мне совсем не больно!

– Милая леди, не знаю, кого вы пытаетесь защитить, но, поверьте мне, такой человек вас не достоин! – Эмрис отступил на шаг и окинул ее взглядом с головы до ног. – Если бы вы доверили это дело мне, я бы дал этому молодцу несколько уроков вежливого обхождения с дамами. Уверяю вас, он бы их хорошо запомнил.

– Пожалуйста, не надо об этом… – Элизабет схватила его за руку – Я не для того сюда пришла. Это как раз меня меньше волнует…

– Тогда почему вы пришли? Или, может быть, будет вернее сказать – зачем? – проговорив это, Эмрис поднес ее ладонь к губам и медленно, осторожно поцеловал каждый пальчик поочередно. – Может быть, вы хотите отомстить ему?

– Возможно! – пробормотала она, отдергивая руку и пряча ее в складках платья.

– Хорошо! И насколько далеко вы намерены зайти в своей мести? – Он вновь заключил ее в объятия.

– Моя ме… – Ей не удалось договорить, потому что как раз в этот момент он наклонился и нежно, но вместе с тем и требовательно приник к ее губам в поцелуе. В нем было что-то дразнящее и соблазняющее.

– Как долго он должен будет страдать? – прошептал Эмрис, прижимая ее к себе еще крепче.

Она была такая сладкая, мягкая и податливая. Она откликалась на его призыв так естественно, ее прильнувшее к нему тело было хрупким и нежным. Эмрис вдруг почувствовал сильное возбуждение, желание немедленно сорвать с нее одежду, прижаться к ней обнаженной, целовать с головы до ног… Ну и ладно, что она пришла не по его зову, а явно с какой-то тайной целью. Ничего страшного. После этой ночи все изменится. В следующий раз она придет уже потому, что будет желать его самого.

У Элизабет перехватило дыхание. Она не могла опомниться, сердце в груди стучало как молот. Неужели так бывает от одного только поцелуя? Она чувствовала, что все в ней перевернулось, как будто она стала иной. Подчиняясь неожиданному порыву, она, привстав на цыпочки, обвила Эмриса руками за шею, чтобы быть еще ближе к нему, прильнуть еще крепче. Он был приятно удивлен ее страстностью.

– Скажи, как долго он должен будет страдать? – Его сильные руки ловко справлялись с застежками платья. Он начал осыпать дразнящими поцелуями ее щеки, шею, спускаясь все ниже.

– О-о! Все время… всегда! – прошептала она в ответ.

Элизабет ожидала, что это будет неприятно, больно, но быстро закончится.