— Внучки ваши что-то не очень дружелюбно ко мне отнеслись. Все время жались, будто чего-то боятся, — ответила я на молчаливый вопрос хозяйки, когда мы оказались вне пределов слышимости. — Может, и знают чего, да только все равно не скажут.

— У, настырные бесята, ничего ради матери сделать не хотят.

— Это почему? — удивившись, поинтересовалась я. — Разве они не ладили с ней?

— Да как вам сказать… Собственно, как и в любой семье: то ладили, то не ладили. Боялись они ее скорее да злились, что шататься со всякой швалью запрещала. А молодые-то, сами знаете, какие — считают, что все знают и безо всех обойдутся. Ну из-за этого и выходили у них иногда с матерью перепалки. А так все мирно было. Что ж, они вам совсем ничего не рассказали?

— Ну не то чтобы ничего, просто предположили, что убить мать мог какой-то ее последний муж. Вам о нем что-нибудь известно?

— Известно ли? Да я этого паразита сама не раз из дому выгоняла, когда он к Инне шастал денег просить. Работать не хотел, а жить по-царски любил, вот и грозил ей вечно, что найдет на нее управу и тогда она раскается в том, что не отдала ему его контору.

— Какую контору? — сразу полюбопытствовала я.

— Да это старое: еще когда они вместе были, открыла дочка для него конторку по ремонту машин. Ну, он в ней бароном и хаживал. А как разбежались, она его и уволила, прекрасно зная, что он там пальцем о палец не ударил. После того и начались склоки.

— А на презентации этот человек был? — не дав еще старушке как следует вздохнуть, моментально спросила я.

— Был, ирод несчастный. Он на все ее вечеринки хаживал, а она и против не была. Уж очень у него рожа смазливая, вот и надеялась Инночка, что он кого-нибудь на ее вечеринках себе подцепит да от нее и отстанет.

— А как он выглядел, опишите его, пожалуйста. Да и зовут-то его как? — продолжала я засыпать свою собеседницу вопросами, решив, что вот этого типа в самом деле не помешает проверить.

— Звать-то его Евгением Валерьевичем Остапенко. Из себя высокий такой, стройный. Черные волосы, такие же глаза. Нос с горбинкой. Страстный, как выражаются женщины, рот. Ну что еще? Белое любит носить и в будни, и в праздники — говорит, что так сразу солидного человека видно. Ну а больше ничего примечательного в нем и нет. Разве что лодырь отменный — для него работа хуже атомной войны.

Я попыталась вспомнить, кто из присутствующих на банкете хоть немного подпадает под данное описание. Таких мужчин было двое: оба и в самом деле были одеты в белое. А вот насчет цвета глаз точно ничего утверждать не могу, тогда не вглядывалась. Чтобы окончательно выяснить, который из них Остапенко, я вновь поинтересовалась у Анны Николаевны:

— А он курит?

— Евгений-то? Да нет, он за своим здоровьем, как за кладом, следит. Спортом занимается, пьет только по редким случаям, да и то немного.

«Ага, значит, второй», — сделала я для себя вывод, вспомнив, что видела одного с сигаретой. А Евгений, если я вычислила его правильно, и в самом деле смазлив. Такое аккуратное у него лицо, делает его похожим на мальчика с обложки модного журнала. Неудивительно, что он этим умело пользуется.

— А вы не знаете, как я могу его найти? — поинтересовалась я у старушки, заметив в проеме коридора приближающегося к кухне Эдуарда.

Он, по всей видимости, решил, что слишком надолго оставил меня без присмотра и я могла уже что-то да откопать: он-то желал быть в курсе всего.

Насколько могла, я быстро достала свой блокнот и принялась записывать адрес Остапенко. Анна Николаевна как раз заканчивала диктовать его мне, когда Эдик появился в дверях. Я же сразу поспешила удалиться, предупредив хозяйку прямо при нем, чтобы она никому ни слова о нашей беседе не говорила. Естественно, Эдуард это услышал, а потому защебетал, едва не хватая меня за руку, чтобы остановить:

— Куда вы так торопитесь, Танечка? Все в бегах, в бегах, так и утомиться можно…

Наигранность и слащавость Эдика с каждым часом раздражали меня все больше и больше, и я, кажется, готова была убить его собственноручно. Но сдержала себя и спокойно ответила:

— Работа у детективов такая бешеная, знаете ли. Это ведь не статейки катать, сидя за столом. До свидания, Анна Николаевна, — обратилась я к хозяйке, а затем направилась к выходу, не глядя на него и даже как бы не замечая.

— Могу я вам предложить свою машину? — донеслось мне вслед его предложение.

— У меня своя, — бросила я, не оборачиваясь, и гордо вышла из дома.

Представляю, как после таких моих выкрутасов злился на меня Эдик. И особенно за то, что я не посвящала его в курс дела, оставляла в полном неведении. А из старушки ему вряд ли чего выудить удастся, она вроде не из болтливых. Впрочем, так ему и надо.

Выехав за ворота особняка, я направила свою машину к Вологодской улице, где, как сообщила мне Анна Николаевна, проживал мой первый подозреваемый. Особо-то, конечно, обвинить его было не в чем, но все же он оказался единственным, кто открыто угрожал Инне Андреевне Россовой, а для начала расследования и это не так уж мало.

Проехав пару кварталов, я заметила, что следом, практически не отставая, едет весьма знакомая машина — «Феррари» черного цвета.

«Эдик! — моментально сообразила я. Только он мог быть в той машине. Вероятно, ему не удалось выпытать у Анны Николаевны, куда я направилась, вот и решил проверить сам — догнал и увязался за мной. — Ах ты, гад какой, решил за мной проследить. Хочешь быть в курсе дела? А вот и не выйдет!»

Я резко свернула в сторону, решив, что обязательно должна оторваться от своего навязчивого кавалера, который мешается у меня под ногами и не дает нормально работать. У меня не было ни малейшего желания, чтобы какие-либо статейки по данному делу появлялись в газетах до того, как я закончу работу. Пришлось увеличить скорость.

Эдик на «Феррари» не отставал, продолжая ехать в том же направлении, что и я. Мне стало понятно, что на такой забитой трассе от него ни за что не оторваться, а потому нужно действовать хитростью, а не скоростью.

Я нажала на газ и быстренько обогнала несколько впереди идущих автомобилей, намеренно учинив переполох: не все водители ожидали, что кто-то решится их обогнать, а потому некоторые из них резко притормозили, другие пристроились следом, решив побыстрее выбраться из пробки. В конце концов, машина Эдика оказалась на приличном расстоянии от меня, и он мог следить за мной, только выглядывая из окна.

Не давая окружавшим меня машинам времени распределиться по сторонам и освободить Эдуарду путь, я быстро развернулась в обратную сторону и помчалась в противоположном направлении по соседней полосе. Пролетая мимо машины Эдика, я заметила, как он безуспешно пытается развернуться, скорее всего, посылая налево и направо весьма неприличные словечки, которыми кто-кто, а журналисты-то напичканы сверху донизу.

Как только появился первый перекресток, я сразу свернула в сторону, продолжая давить на газ со всей мочи. Так я пролетела пару кварталов, на всякий случай виляя из одного проулка в другой, и лишь спустя минут пять сбавила скорость и обернулась. Позади меня вроде бы никого не было — кажется, Эдик наконец отстал. Облегченно вздохнув, я поехала на нужную мне улицу, то и дело все же оборачиваясь, чтобы проверить, нет ли кого позади.