Несмотря на то, что Рогволод и Рогнеда были родом из тех варягов, которые пришли на восточнославянские земли вместе с Рюриком, самостийные историки считают их белорусами. Некоторые «свядомые» авторы доходят в своих рассуждениях о «белорусскости» полоцкого наместника и его дочери до полного абсурда. Белорусский историк Александр Гронский приводит весьма показательный фрагмент выездной лекции для молодёжи одного из «свядомых» специалистов по средневековой истории: «Исследователь утверждал, что все европейские средневековые монархи были белорусами. Логика объяснений была следующей. Рогнеда, дочь полоцкого князя Рогволода, была белоруской. Все подозрения о том, что Рогволод был варягом, лектором просто отметались по принципу того, что это русификаторские выдумки тех, кто хочет лишить гордых белорусов их подлинной истории. Так вот, Рогнеду (под именем Гориславы) насильно взял в жёны князь Владимир, который позже стал великим князем киевским. Поскольку, как утверждал лектор, у древних белорусов родство велось по материнской линии, то дети Владимира и Рогнеды были белорусами. В том числе и Ярослав Мудрый. Итак, белорус Ярослав Мудрый стал великим князем киевским. Он выдал своих дочерей замуж за европейских монархов. Одну за венгерского короля, другую – за шведского, а третью – за французского. Таким образом, жёнами европейских королей стали белоруски, а их дети – будущие монархи – тоже являлись белорусами, т. к. они были рождены от белорусских матерей. Лектора даже не смутило то, что Ярослав Мудрый был «белорусом» по женской линии, но его жена была шведской принцессой. Следовательно, их дети, по логике белорусского учёного, должны были быть шведами. Но почему-то они стали белорусами»[22].

Помимо «белоруса Ярослава Мудрого» Рогнеда родила Владимиру «белоруса Изяслава», которого местечковые националисты считают основоположником «полоцкой княжеской династии». Изяслав, действительно, княжил в Полоцке, однако туда его направил отец – Владимир Святославич, который сделал девятерых своих сыновей наместниками в разных землях Руси.

Изяслав вполне мог занять великокняжеский киевский престол после Владимира, если бы не умер в весьма раннем возрасте, ещё до кончины отца. Тот факт, что Изяславу не довелось стать великим князем, предопределил потерю его потомками юридического права на киевский престол. Дело в том, что при князе Владимире на Руси был установлен особый порядок наследования власти и распределения княжений, в соответствии с которым киевский престол после смерти великого князя переходил к его братьям в порядке старшинства, и только после того, как младший из братьев отправлялся в мир иной, трон занимал сын старшего брата. Сыновья Владимира в порядке старшинства занимали все княжения Древнерусского государства: вторым по важности (после киевского) было новгородское княжение, его занимал старший из братьев великого князя, младший брат княжил в наименее важном и значимом княжестве. Когда старший брат умирал, его место занимал следующий по старшинству князь, а все остальные переходили на освободившиеся более почётные княжения (они как бы поднимались на одну ступеньку по лестнице, а потому такая система распределения княжений получила название лествичной). Если один из братьев великого киевского князя умирал, так и не достигнув старшинства, его потомки навсегда лишались права княжить в стольном граде Киеве. Область, находившаяся под властью данного князя, выпадала из лествичной системы, и ему наследовали собственные дети и внуки. Первым из данной системы выпало Полоцкое княжество, позже то же самое произошло с рядом других древнерусских земель.

Таким образом, Изяслав Владимирович выступил основателем не новой династии (как утверждают «свядомые» историки), а лишь одной из региональных ветвей династии Рюриковичей.

Изяслав умер в 1001 году, прожив приблизительно 25 лет. Никоновская летопись даёт ему следующую характеристику: «Бысть жа сий князь тих и кроток, и смирен, и милостив, и любя зело и почитая священнический чин иноческий, и прилежаще прочитанию божественных писаний, и отвращаяся от суетных глумлений, и слезен, и умилен, и долготерпелив». Изяславу наследовал его старший сын Всеслав, однако он ушёл из жизни ещё в юношеском возрасте. Преемником Всеслава стал его младший брат Брячислав.

Печать Изяслава с родовым знаком – трезубцем с крестообразным средним зубцом.

Брячислав получил известность в связи с его нападением на Новгород и последующей битвой с киевским князем Ярославом, приходившимся ему дядей.

В 1021 году полоцкий князь совершил удачный военный поход на Новгород, захватил имущество новгородцев и с пленными горожанами оправился назад с Полоцк. Однако на реке Судоме его поджидал с войском Ярослав, который, узнав о нападении на Новгород, тотчас отправился навстречу Изяславу. В битве на Судоме Брячислав потерпел поражение и бежал в Полоцк. Пленные новгородцы были освобождены и вернулись домой.

Разбив Брячислава, Ярослав не пошёл на Полоцк, а пригласил полоцкого князя к себе на переговоры, где предложил ему: «Буде же со мною за один». Брячислав согласился и получил за это два города – Витебск и Усвят. После этого, как отмечается в летописи, «воеваша Брячислав с великим Ярославом (т. е. в союзе с ним. – Прим. авт.) вся дни живота своего». Летописец не уточнил, какие именно совместные войны вели Ярослав и Брячислав. Эдуард Загорульский предполагает, что полоцкий князь принял участие в ряде походов Ярослава против литовцев в 1040 году. «Полоцкое княжество соседствовало с литовскими племенами, и есть основания предполагать, что это соседство не всегда было мирным, – пишет Загорульский. – Не случайно с именем Брячислава связывают основание крепости Браслав на западных границах княжества, получившей своё название по имени полоцкого князя»[23].

В истории с передачей Брячиславу двух городов представляет интерес то обстоятельство, что великий киевский князь выступил в роли верховного арбитра в споре Полоцка и Новгорода, которые являлись составными частями древнерусской державы и подчинялись ему. Этот факт свидетельствует о политическом единстве Руси в XI веке.

После смерти Брячислава на княжеский стол в Полоцке сел его сын Всеслав, одна из самых ярких фигур полоцкой истории. Древнерусские книжники никогда не были к нему равнодушны. Уже в первом сообщении о занятии им полоцкого престола автор Повести временных лет, нарушив стиль и манеру хронологического описания важнейших событий, счёл необходимым предварить рассказ о деятельности Всеслава в качестве князя некоторыми штрихами к его портрету. По словам летописца, Всеслава «мать родила с помощью волхвования. Когда мать родила его, у него на голове оказалось язвено, и сказали волхвы матери его: «Это язвено навяжи на него, пусть носит его до конца дней своих». И носил его на себе Всеслав до дня последнего своего, оттого и немилостив он был на кровопролитие». Сложно сказать, что за «язвено» имел в виду летописец. Возможно, речь шла о какой-то язве или большом родимом пятне.