– И тогда он сообразит, что я с тобой, и поспешит к тебе на выручку.

– Скорее всего. – Эта мысль несколько облегчила ее нарастающую нервозность.

– В таком случае мне следует поторопиться, чтобы извлечь максимум из тех коротких мгновений, что мы проведем наедине.

– Вы напрасно тратите время, сэр. Ничего не получится.

– Здесь для меня рай, – шепнул он, очерчивая кончиком пальца контур ее щеки.

– А может, смерть, – сказала Шайн Катриона, переведя взгляд на братьев, не обращавших на нее ни малейшего внимания. Не видя непосредственной угрозы, они увлеклись игрой, гоняясь друг за другом с подаренными прутьями.

Воспользовавшись освободившимся местом, она отодвинулась от Гэмела, но он последовал за ней.

– Сэр! – воскликнула она, когда его сильная рука обвилась вокруг ее талии.

– Ты чуть не свалилась со скамьи, милая, – отозвался Гэмел, прижимая ее к себе достаточно крепко, чтобы чувствовать, как вздымается и опускается ее грудь.

Оглянувшись, Шайн Катриона убедилась, что он говорит правду, и смущенно вымолвила:

– Вижу, теперь вы можете отпустить меня.

– И не подумаю.

– Что вам нужно? – почти простонала она. – Я не разбитная девица, которая раздает свои милости за красивые слова или звонкую монету. В любом случае я уже принадлежу другому мужчине.

– Я намерен изменить эту ситуацию.

– Даже если это было бы возможно, такие вещи требуют больше времени, чем имеется в вашем распоряжении. Мы не задержимся здесь надолго, вы тоже. Я не вижу ни одного достойного способа, чтобы вы могли достигнуть своей цели.

– В таком случае мне придется прибегнуть к недостойному. Единственное, чего я не стану делать, – это убивать Фартинга Магнуса. – Он твердо встретил ее возмущенный взгляд и добавил: – Хотя мне чертовски трудно удержаться, когда он протягивает к тебе свои руки.

Катриона тихо ахнула, когда его ладонь скользнула вверх и накрыла ее грудь. Ее обдала жаркая волна, сосок напрягся, пульсируя и требуя ласки. Она замерла, словно пригвожденная к месту его обжигающим взглядом, не в силах отстраниться и отвести глаза.

– Только Фартинг имеет на это право, – с трудом вымолвила она.

– Я тоже добьюсь его, – заявил Гэмел.

– Но я не хочу этого. Меня вполне устраивает моя жизнь, – возразила Шайн Катриона, сознавая, что лжет, и опасаясь, что голос выдаст ее.

– Ты хочешь сказать, что мои прикосновения оставляют тебя холодной?

– Да, и к тому же оскорбленной.

– Не верю. Видимо, это от холодности и оскорбленной невинности твоя грудь льнет к моей ладони. И жаждет, чтобы я приник к ней губами, предлагая свой сладкий нектар.

От его низкого, хрипловатого голоса и слов, которые он произносил, по телу Шайн Катрионы разливалось тепло. Она закрыла глаза, живо представив себе, как его голова прижимается к ее груди, и с ее губ сорвался стон. В нем было столько же желания, сколько беспомощности. Она не могла противиться его прикосновениям.

Ее охватила легкая паника. Из песен менестрелей она знала, что пылкая страсть – удел всех мужчин. Женщины искали любви. То, что творилось с ней, не могло быть любовью. Она приходит постепенно, обычно после свадьбы. Шайн не понимала, что происходит, и это пугало ее. Но даже страх не заставил ее высвободиться из объятий Гэмела.

Он потер большим пальцем затвердевшую маковку ее груди, и Шайн Катриону пронзила дрожь.

– Перестаньте, – прошептала она.

– Тебя тянет ко мне ничуть не меньше, чем меня к тебе. Значит, ты будешь моей.

– Вряд ли. Ибо она моя, – раздался холодный голос Фартинга, вызвав у Шайн Катрионы облегчение, смешанное с разочарованием.

Она с беспокойством наблюдала за Гэмелом, опасаясь, что бешенство, отразившееся у него на лице, обратится на Фартинга, положившего руку ей на плечо. С минуту он молчал, затем медленно поднялся, не выпуская ее руки, и запечатлел нежный поцелуй у нее на ладони, прежде чем отпустить ее. И только после этого встретил яростный взгляд Фартинга.

– Пока, – бросил он и зашагал прочь.

Глядя на свою руку и задаваясь вопросом, почему она сжала ладонь, словно пытаясь удержать поцелуй в кулаке, Шайн Катриона заметила:

– Он очень дерзок.

– Похоже, решил, что имеет на это право.

– Я его не поощряла, – сказала Шайн Катриона, что было правдой лишь отчасти, поскольку мужчина и не встретил отпора.

– Знаю, дорогая. Но то, что горит внутри у этого рыцаря, не нуждается в поощрении. – Фартинг уселся на скамью и прошелся пятерней по своим густым волосам. – Пожалуй, нам следует уехать отсюда не медля.

– Когда мы так нуждаемся в деньгах? Он сказал, что не станет убивать тебя… – начала она, зная, что Фартинг не трус, но терпеть не может кровопролития.

– А вот это уже наглость. Может, это я убью его, если дойдет до схватки.

Шайн Катриона удивленно уставилась на Фартинга:

– Такой вариант мне тоже не нравится.

Фартинг обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Бедная растерянная Катриона. Ты знаешь больше многих девушек и все же очень мало. Не важно. Ты права: нам действительно нужны деньги. Поэтому мы останемся здесь, а дерзкий сэр Гэмел может отправляться к черту.

К концу дня Фартинг испытывал серьезное искушение перейти к более решительным действиям, чем просто игнорировать сэра Гэмела. Он был на грани того, чтобы убить наглеца. Гэмел следовал за ними как тень, то явно, то скрытно, Фартинг не мог поднять глаза, чтобы не встретить его взгляд.

– Этот чертов тип сидит у меня в печенках, – пробормотал он, когда они уселись ужинать, вернувшись в гостиницу Макадама.

– Но он ничего особенного не делает, – заметила Катриона.

– Верно, детка, только почему-то у меня такое ощущение, словно рядом со мной притаилась змея, готовая напасть.

– Странно, но, похоже, сэр Гэмел беспокоит тебя гораздо больше, чем меня. Загадка, не имеющая ответа. – Она вздохнула и пожала плечами.

– В жизни полно загадок, дорогая. – Фартинг окинул взглядом посетителей, набившихся в общий зал гостиницы. – Неплохо. Все больше солидная публика с толстыми кошельками. Ну как, вы готовы облегчить некоторые из них?

– Как всегда.

– Отлично. Подождем немного, пока эти олухи не затуманят свои мозги крепким элем Макадама, а потом я начну представление. Пока я буду отвлекать их своим ремеслом, вы, ребятки, займетесь своим.

Он улыбнулся и принялся за еду, что было совсем непросто. За соседним столиком сидел Гэмел, не сводивший с них пристального взгляда, и как ни пытался Фартинг избавиться от дурных предчувствий, ему это не удавалось.