— В общем, никаким. Но ты спросил — я ответил.

— Понятно. А как того парня звали?

— Да хрен его знает.

— А узнать можешь?

— Поспрашиваю. Позвонишь через пару дней. А что это ты вдруг тусовкой интересуешься? Ты ведь этих ребят терпеть не можешь.

— Да как тебе сказать, есть интерес…

— Не хочешь — не говори. Твои дела.

— Да нет никаких дел, Стас. Или пока нет. Короче, если что-нибудь будет, ты узнаешь первым. И вот ещё что: ты мужик не трепливый, не надо про наш разговор никому рассказывать.

— Ну, Совин, ты прямо Шерлок Холмс! Ладно. Никому ничего говорить не буду. Мне оно ни к чему. Но насчет того, что если что-нибудь будет — помни: ты обещал. Давай плати да пошли. Мне ещё в редакцию надо.

— Ага. Я тебя хлебом кормлю. И, заметь, с маслом. А ты меня баснями, как того соловья.

— Честный бартер. Не при деньгах я сегодня. Следующий обед за мной…

— Так я через пару дней звякну?

— Звони. Пока. Я побежал.

Стас сел в свой потрепанный «москвич», который непонятно почему называл «зинзибаром». Совин давно хотел спросить о причинах такого странного имени и постоянно забывал. Забыл и сейчас. «Зинзибар» яростно зачихал, взревел и уехал, выхлопом из трубы подняв в воздух этикетку от портвейна. Грязновата была столица, грязновата…

Совин выключил диктофон, закурил и пошёл к остановке троллейбуса.

* * *

Всё. Точка. Разговор со Стасом был занесен в компьютер. Дмитрий потянулся до хруста в спине, встал из-за стола и подошёл к окну. Дома все же было лучше, чем на работе, привычнее, уютнее.

Сумерки ложились на огромный город. В домах уже зажигались огни. Во дворе со страшным звоном мальчишки гоняли палками банку из-под какого-то импортного напитка. В унисон звону за спиной Совина телевизор посоветовал хозяину «пить легенду». «Сам пей», — отозвался Совин. «Не дай себе засохнуть», — настаивал телевизор. «И то», — согласился Дмитрий, включил газ и поставил на огонь чайник. Телевизор не унимался и начал женским голосом рассказывать о молодых людях, которых можно встретить где угодно и которые ничем, кроме жвачки, не питаются. Этого профессионал-текстовик, или, на западный манер, копирайтер, Совин вынести уже не смог и выключил звук.

* * *

До того как прийти домой, Совин часа три сидел в засаде. То есть надел солнцезащитные очки и занял позицию на лавочке у одного из подъездов соседнего дома. Достаточно далеко, чтобы взгляд наблюдателя не смог его сразу обнаружить. И достаточно близко, чтобы иметь возможность наблюдать за своим подъездом. Огромный двор был одним на четыре панельные девятиэтажки, стоявшие лицом друг к другу. В центре двора — вытоптанный кусок земли с парой десятков чахлых невысоких деревьев. Здесь обычно гуляли дети и собаки из всех четырех домов. У подъездов кое-где росли редкие кустики. Породу их Совин определить не брался. Под прикрытием одного такого кустика он и сидел, внимательно разглядывая входящих и выходящих из его подъезда людей.

Разглядывая, Совин пытался вспомнить, как вели наружное наблюдение герои знакомых ему детективных романов. Для начала — отсекали, исключали из зоны внимания тех, кто врагом явно быть не мог. Дмитрий прикинул, что в его случае таковыми лицами являются женщины и дети, и начал стараться не обращать на них внимания. Получалось не очень, но стало проще концентрироваться на других, тех, кто врагом быть мог, — на мужчинах. Старики отпадали. Он начал искать во дворе тех, кто не был занят делом или прикидывался, будто что-нибудь делает. Таковых вроде бы не оказалось. В машинах никто не сидел, газет и журналов никто не читал. Не было мужчин, сокрушенно поглядывающих на часы. Похоже, что Совина никто не ждал. «Не пас», как иногда выражались герои детективов.

Время было дневное, а преступники, как известно, любят творить свои черные дела в темное время суток.

Но в современной России могли запросто пристрелить и днём.

Сделав это вполне логичное, хотя и не блестящее умозаключение, Дмитрий решился все-таки идти домой. Не век же здесь сидеть. Да и входить в подъезд лучше днем, а не вечером — лампочки давным-давно были побиты резвящейся молодежью или вывернуты малоимущими, остро нуждающимися в освещении.

К счастью, никто не ждал его и в подъезде. На малоквалифицированный взгляд Совица дверь в квартиру тоже не вскрывали.

В квартире присутствия чужих людей не чувствовалось…

* * *

Вскипел чай. Совин налил половину кружки, взял сахар и сел в кресло. Нажав кнопку на пульте, прибавил громкости телевизора. На НТВ начинались новости, одна из немногих программ, которые Дмитрий старался не пропускать. День заканчивался.

Дмитрий ещё раз осмотрел разложенные на столе устройства и хмыкнул: «Забавные штучки!»

Эти «штучки» он приобрел сегодня утром в одной из фирм, торгующей средствами самозащиты и безопасности. Изрядно потратился, конечно, но здоровье дороже. От всех опасностей эти устройства не спасут, но в трудную минуту кое в чем помогут.

Смешная, казалось бы, вещь — пневматический пистолет «вальтер». Но, во-первых, точная копия настоящего, а во-вторых, в глаз человеку попадешь — убьёшь сразу. А в лоб — и кровь пустишь, и ошарашишь как следует. Есть, конечно, шанс, что в ответ в тебя пальнут из настоящего пистолета, но в положении Дмитрия этот шанс и так присутствует. Так уж лучше иметь хоть что-то, напоминающее боевое оружие, чем ничего не иметь вовсе.

Противник — он тоже человек. Тоже жить хочет. Глядишь, и испугается, не полезет. Исполнители недавнего конфликта в подъезде — люди, скорее всего, нанятые. И характер работы таков, что за нее много не платят. А значит, и погибать за какого-то дядю им вряд ли захочется. Хлипкие рассуждения, но что-то в них есть. И хоть отчасти успокаивают.

Выкидной нож с длинным острым лезвием. Ну тут все ясно.

Светошокер. Хорошая вещь. Вспышку дает настолько яркую, что человек на минуту-другую не просто слепнет, а теряет всякую ориентацию в пространстве. Кажется, даже вестибулярный аппарат перестает работать. Как минимум, будет хотя бы время убежать. Тем более что даже авторы книг по самозащите рекомендуют именно такой способ спасения. И даже звезда боевиков, несокрушимый Жан Клод Ван Дам, на вопрос, что будет делать, если вдруг на него нападут пятеро хулиганов, ответил: «Убегу». А уж им, ван дамам, виднее.

«Прямо Шварцнеггер!» — съязвил вслух Совин, засунув за пояс пистолет и рассовав по карманам прочее «оружие».

Шварцнеггер имел, конечно, арсенал посерьёзнее, но тут уж приходилось делать поправку на российскую действительность. В этой действительности преступники были отлично вооружены, а законопослушные граждане — абсолютно безоружны. Взятые с оружием в кармане, преступники быстро выходили на свободу под залог, дела о хранении оружия усилиями ловких адвокатов разваливались. Незаконопослушные граждане родного государства вновь вооружались и творили свои чёрные дела.