Это одно из самых радикальных направлений масонства. Орден был основан в 1776 г. баварским евреем Адамом Вейсгауптом. В буквальном переводе с латыни «иллюминаты» означает «просвещенные». Хотя не исключено и иное толкование: «люди света», «несущие свет» — а «князем света» в некоторых оккультных кругах величают антихриста. И может быть, не случайно, датой основания ордена и его праздника было выбрано 1 мая, магический «Мэй-дэй», Вальпургиева ночь. Кстати, от праздника иллюминатов пошел и «День международной солидарности трудящихся» -1 мая. Орден ставил задачи уничтожения монархий, религий, Церкви, интитутов семьи и брака, слом всей традиционной системы ценностей. А также всеобщую глобализацию со стиранием государственных границ, упразднение национальностей. В отличие от других масонских организаций, иллюминаты широко привлекали женщин, считая их важным инструментом для достижения своих целей. Все члены ордена обязаны были иметь клички. Вейсгаупт взял себе имя «Спартак» — отсюда и германские революционеры-«спартаковцы». А высокий, толстый Гельфанд стал Парвусом (по латыни — «маленький»).

И в начале 1900-х гг. в русском революционном движении стали происходить значительные перемены. Выискиваются и выдвигаются новые активисты — еще не именитые, даже и плохо разбирающиеся в марксистских теориях, главное, чтобы были толковыми организаторами-практиками. Начинается вовлечение в революцию уголовников. Организуется система побегов из Сибири. Побегов очень простых. Для них требовались только деньги, приличная одежда, документы. Нужно было быстро, пока не хватились местные власти, добраться до железной дороги, сесть в поезд, а дальше попробуй поймай! Беглец заранее получал маршрут, явки, в какой город ехать, к кому обратиться. Создать такую систему сами революционеры не могли, они были разобщены — социал-демократы, эсеры, анархисты, бундовцы, польские и прибалтийские сепаратисты и др. Система обслуживала всех. И задействованы в ней были сторонние организации: Красный Крест, либералы из земских структур. Все говорит о том, что придумывали и отлаживали систему побегов извне.

Создается и тайная служба по обеспечению нелегалов документами. В воспоминаниях революционеров иногда можно встретить указания, будто они доставали чистые бланки паспортов. Это неправда. Чистые бланки хранились в полиции, под учетом. Если бы и удалось их украсть, информация прошла бы по правоохранительным органам, вызвав повышенное внимание при проверках документах. Чистые бланки требовалось еще правильно оформить, да и вообще новенький паспорт сразу приметен. Ну а о правде революционеры помалкивали из соображений конспирации. И еще из-за того, что она выглядела не слишком красиво. Документы добывали врачи и персонал больниц, работники земской администрации. Похищали паспорта умерших. Уж их-то никто не хватится, никто не начнет шум поднимать. Пропал документ, да и ладно. Фотографий на паспортах еще не было, все штампы и подписи имелись. Эта система действовала централизованно, документы подбирались так, чтобы паспортные данные старого и нового владельцев максимально совпадали, остальное подправлялось путем подчисток. Между прочим, любопытно, что сами революционеры-нелегалы превращались таким образом в «живых мертвецов».

При реорганизации работы в России было обращено внимание и на структуры руководства. Прежний эмигрантский центр во главе с Плехановым для новых задач не годился. Он давным-давно был «засвечен», за ним присматривало Охранное отделение. Да и Плеханов, несмотря на признанное лидерство, был далеко не лучшим руководителем. Мэтр, теоретик, он совершенно оторвался и от России, и от реальной деятельности. Стал «самодостаточным», жил в мире собственных идей и построений. Почил на лаврах популярности. Ни малейшего влияния на процессы в России он не имел, не пытался его наладить, да и сами эти процессы интересовали его лишь в плане подтверждения его теорий. Социалисты, приезжавшие в Швейцарию с родины, старались непременно увидеться с лидером, рассказать ему о своих делах, посоветоваться. Но получали лишь пространные и отвлеченные теоретические рассуждения. А если вдруг оказывалось, что фактические события не соответствуют его построениям, Плеханов воспринимал это как личную обиду. Замыкался, дулся и прерывал разговор. Когда кто-то пытался не согласиться с ним, выразить иное мнение, злился: «Еще ваши папеньки и маменьки пешком под стол ходили, когда я…» [86].

Зарубежные силы Плеханова не отвергли, его еще можно было эксплуатировать, но за ним осталась только роль «знамени». А наряду со Швейцарией Парвус стал создавать другой центр, в Германии. Тщательно законспирированный. Были задействованы десятки «почтовых ящиков» в Германии, Австро-Венгрии, Италии, Англии. Пересылки с Россией осуществлялись через несколько пунктов. Например, корреспонденция приходит на имя солидного немецкого доктора, он пересылает ее владельцу чешской пивной, тот передает дальше. Крупская описывает, какая путаница возникала из-за подобной конспирации у еще неопытных русских революционеров — как Шляпников, Бабушкин, она сама, руководствуясь адресами переписки, заезжали не в те города, не в те государства. В общем, судя по всему, и в этой организации помогли специалисты западных спецслужб.

Требовались и кадры для нового центра. Одним из тех, на кого обратил внимание Парвус, стал Ульянов. Он отбывал наказание в Шушенском еще до того, как возникла система побегов, пришлось оставаться в ссылке весь срок. Впрочем, не страдал. При сибирской дешевизне содержания от казны, 8 руб. в месяц, хватало с лихвой. Приехали Крупская с матерью, для проживания сняли половину крестьянского дома. За бесценок наняли 13-летнюю девочку-прислугу — готовить, стирать, мыть полы (хотя, вроде бы, боролись против эксплуатации? А тем более, детского труда?) Крупская пишет: «Правда, обед и ужин бывал простоват — одну неделю для Владимира Ильича убивали барана, которым кормили его изо дня в день… как съест — покупали на неделю мяса», говядины или телятины, «но молока и шанег было вволю». Изучали труды философов, экономистов, социалистов, переводили зарубежных авторов. Ездили в гости к ссыльным в другие села. Природа в Минусинском крае великолепная, Ульянов держал породистую собаку, часто ходил на охоту. Словом, бесплатный курорт. Живи, революционер, отдыхай, набирайся сил и здоровья для будущих подвигов.

В начале 1900 г. срок Ульянова истек, и из Сибири уехали. Крупская с мамашей остались в Уфе — Надежде Константиновне оставался еще год ссылки. Владимир Ильич из-за запрета жить в столицах остановился в Пскове — рядышком с Петербургом. Но задержался здесь лишь на пару месяцев. Почти сразу нашлись нужные контакты. Очевидно, не он, а его нашли. И он засобирался за рубеж. Перед отъездом чуть не влип. Заглянул в Петербург встретиться с Мартовым, и их арестовали. У Ульянова «в жилетке было 2 тысячи рублей… и записи связей с заграницей, писанные химией на листке почтовой бумаги, на которой для проформы было написано чернилами что-то безразличное» [86]. Как видим, зарубежные «друзья» действовали четко. Крупной суммой денег снабдили, явками. Ну а жандармы на деньги и «безразличные» бумаги не обратили внимания. Мало ли откуда у человека деньги? Это не криминал. Поставили в вину лишь нарушение режима проживания, предупредили и выпустили.

И Владимир Ильич отправился на Запад. Выехал из России легально. Но дальше предполагалась конспиративная жизнь, и ему обеспечили второй паспорт — умершего дворянина Вологодской губернии Николая Ленина. Отсюда и псевдоним, затмивший настоящую фамилию. Псевдоним, запечатлевшийся потом в названиях городов, областей, площадей, улиц, метрополитена, молодежных организаций, на пьедесталах памятников и мраморе мавзолея…