Глубокий мощный апперкот с разворотом туловища швырнул человека Ждана по такой дуге, что на миг Стольникову показалось, будто голова у того оторвалась. Но он знал, что это всего лишь нокаут. Жить сержант будет. Если сейчас не совершит ошибки.

Удар оказался гораздо сильнее, чем на это рассчитывал Саша. Его кулак вонзился не в сам подбородок, а под всю нижнюю челюсть. Пыль, вылетевшая из-под тела рухнувшего сержанта, заставила майора слегка расслабиться и немного подождать. Но «грузин» пришел в себя очень быстро. Из прокушенной губы вытекло немного крови. На глаза против воли навернулись слезы. Это не плач, а банальная реакция организма, такая же, как зевота или мгновенная бледность, покрывающая лицо при оскорблении. Тут от характера ничего не зависит. Почти двухметровый громила даже и не думал сдаваться или молить о пощаде. Он хотел убить Стольникова, окруженного друзьями. Это уже не реакция, доведенная до автоматизма, а воля.

– Командир, уходить нужно, – робко напомнил Маслов. – А там еще Баскаков с лейтенантом болтает.

– Успеем, – заверил Стольников.

Теперь он был уверен в том, что второго ракетного удара не последует. Ждан пока представления не имеет, куда бить. Вдобавок любой здравомыслящий военный, а Ждан к таким, конечно же, относится, должен понимать, что группа разведчиков уже ушла с высоты.

Поэтому Стольников никуда и не торопился. Пока нет достоверных данных о его присутствии в каком-то квадрате, Ждан не будет пускать еще одну ракету.

Сержант сам снял все вопросы об исходе схватки. Теперь он вел себя как простой мужик, которого жажда жизни торопит совершать ошибки. Унижаться красивым боем с отменным рукопашником он посчитал ниже своего достоинства. Сержант быстро наклонился, схватил винтовку, лежащую в траве, и стал совершать движения бейсболиста, выбивающего мяч в поле. Первое, второе, третье, четвертое…

Стольникову оставалось лишь дождаться момента, когда тот увлечется. На очередном взмахе он поймал бойца Ждана на противоходе и с силой впечатал кулак ему в переносицу. Винтовка описала полукруг, упала на куст шиповника, скользнула по ветвям и исчезла из поля зрения.

Рассудительность покинула майора. «Грузин» уже терял сознание от ударов, шагал спиной вперед, находясь в глубоком нокауте. Его ноги передвигала чья-то чужая воля. Он был похож на развинченный механизм. Упасть ему не давали лишь новые удары. Кровь слетала с его лица, капала на листья и застывала. Наконец наступил момент, когда все должно было закончиться. «Грузин» все-таки упал.

Стольников встал на колени рядом с поверженным врагом и отвел руку, собираясь в последний раз обрушить ее на его переносицу. Саша знал, что за этим последует. Сломанные кости носа вонзятся в мозг, и грузное тело зайдется в агонии и через минуту затихнет.

Время шло, а он смотрел на губы «грузина», хлюпающие в судороге. Оставалось нанести один-единственный удар, но не мог этого сделать. Ненависть уступила место рассудительности.

«Я должен его убить, – подумал Стольников. – Иначе нельзя. Это враг».

Он понимал, что при следующей встрече этот человек убьет его не раздумывая, если, конечно, получит такую возможность, но не стал наносить завершающий удар. Стольников отвернул лицо от кровавой маски, сплюнул и, пошатываясь, направился вверх по склону. Туда, где ожидали его появления Баскаков с пленным.

– Устал командир, – шепнул Маслов Айдарову. – Навоевался.

– Ты о чем?

– Он его не добил.

– Значит, так было нужно, – ответил парень по кличке Татарин и закинул «Винторез» за спину.

– Не дело это, нет, нельзя так, – пробормотал Маслов, выхватил нож из ножен и остановился.

– Оставь его! – бросил через плечо Стольников.

– Но он же через час-другой выйдет на своих и доложит, что мы живы!

– Я сказал, оставь!

Маслов в сердцах втиснул нож в ножны и быстро стал подниматься по склону.

Сержант за его спиной открыл глаза, осмотрелся и увидел спины четырех разведчиков. Они успели отойти от него на двадцать метров, не больше.

Он привстал на локте и стал искать что-то глазами. Винтовка лежала в двух метрах, под кустом шиповника.

– Сейчас… – прошептал он, на четвереньках добравшись до нее и отстегивая магазин. – Сейчас!..

Выцарапав из магазина один патрон, он вставил его в ствол и тихо двинул затвором.

– Сейчас!

Сержант встал на колено, почувствовал опору и взял на прицел того, кто был ближе. Кажется, его назвали Масловым.

Стольников шел, напрягая слух. То, что должно было случиться, он уловил бы даже при урагане. Майор шагал, прикрыв глаза. Наконец-то среди тысяч звуков в «зеленке» раздался шепот затворной рамы, двигающейся по салазкам. Он резко обернулся и выбросил перед собой руку.

Три выстрела из «Гюрзы» прогрохотали так слитно, словно это была автоматная очередь. Одна пуля вошла сержанту между бровей и повалила его на землю. Дерево за его спиной было окрашено в темный цвет. Будто кто-то разбил о ствол бутылку бордо. Не выпуская пистолет из руки, словно забыв о нем, майор молча последовал дальше.

Айдаров посмотрел на Маслова.

Тот промолчал.

– Масло, прихвати винтовку этого идиота, – приказал майор.

Ермолович со свирепым выражением лица перевязывал лейтенанта. Опасения Баскакова насчет того, что офицер из команды Ждана потеряет много крови, не оправдались. Это было кстати, поскольку из троицы беглецов только офицер и уцелел. Пуля прошила ему мышцу, входное и выходное отверстия располагались в пяти-семи сантиметрах друг от друга. Останавливая кровотечение, санинструктор счел достаточным наложить тугую повязку.

Увидев приближение Стольникова и его людей, лейтенант затравленно замер.

– Как тебя зовут, парень? – поинтересовался майор, присев перед ним.

Ситуация выглядела комично. Тон Стольникова, его безмятежное поведение и щебет птиц в лесу не предвещали ничего дурного. Пыль после взрыва осела, птицы успокоились. Все очень напоминало пикник, но без еды и спиртного.

– Лейтенант Акимов.

– По имени как? – уточнил вопрос Саша.

– Геннадий.

– Вот что, Геннадий, мы сейчас сделаем. Я тебе задам пару вопросов, а ты мне на них ответишь. Что будет дальше – покажет время, да и твои слова.

Лейтенант поерзал на месте, соображая, к чему приведет столь ласковая прелюдия. После такого начала обычно отрезают голову или даруют жизнь и отпускают на волю с подарками.

– Ты знаешь, кто мы?

– Да. – Начав отвечать, лейтенант Акимов решил быть честным, как бы эта правда ни выглядела. – Вы – банда, которая подлежит уничтожению.

– Кто тебе это сказал?

– Полковник Ждан.