И. Вернер, а в последнее время Ч. Бадинт отнесли комплекс в селе Малая Перещепина к захоронению князя Великой Болгарии Куврата, который умер в 668 г.[44]

А. И. Айбабин, проанализировав материалы вновь выявленного кочевнического погребения с конем у села Ясиново Николаевской области и обнаружив в них вещи, аналогичные вознесенским и перещепинским, пришел к выводу, что данный комплекс, как и аналогичные ему, следует связывать с хазарами[45].

Погребения, сопровождающий инвентарь которых имеет черты, сходные с комплексом Малоперещепинского клада, открыты в Присивашском регионе, а также в бассейне реки Молочной. Датируются они VI–VII вв. Это впускные трупоположения с конем. Инвентарь характеризуется находками луков, колчанов, палашей, стремян, удил, наконечников стрел. По обряду захоронений и типологии вещей погребения имеют бесспорно тюркский характер. Что же касается конкретной этнической их атрибуции, то здесь возникают значительные трудности. Исследователи связывают их с болгарами (кутригурами), утрами и даже аварами[46].

Предположения о том, что комплексы перещепинского типа являются инвентарем могил кочевнических вождей, представляются логичными, однако не безусловными. Возникает, в частности, вопрос, каким образом Куврат или другие кочевнические вожди оказались далеко на севере от своих кочевий в регионе расселения восточных славян. Объяснение, согласно которому Куврат проиграл какое-то сражение хазарам, ушел на соединение с кутригурами и умер в пути, выглядит несколько искусственно. Не выдерживает критики и положение о том, что кочевников в этих комплексах выдает ирано-византийский набор вещей, якобы награбленных ими во время похода совместно с сасанидами в 626 г. на Константинополь. Во-первых, таким же образом ирано-византийские вещи могли попасть и к славянским вождям, которые со своими дружинами также осуществляли походы на Византию. А во-вторых, нельзя исключать проникновение сасанидских и византийских вещей в лесостепные регионы и посредством торговли.

Анализируя местонахождение и состав кладов Среднего Поднепровья (Трубчевского, Мартыновского, Малоржавецкого, Вильховчикского, Хапкого — на Правобережье; Козиевского, Колосковского, Новоодесского, Суджанского, Цыпляевского — на Левобережье), О. М. Приходнюк, В. А. Падин и Н. Г. Тихонов пришли к выводу, что практически все они связываются с ареалами славянских культур — пеньковской и колочинской. Следовательно, есть не меньше оснований считать владельцами вещей антскую знать, накопившую эти богатства, в том числе и в результате военных походов на Балканы[47]. Многие вещи этих кладов, прототипы которых находились в Подунавье, Крыму, Византии, были изготовлены местными приднепровскими и поднестровскими ювелирами. К ним относятся пальчатые и зооморфные фибулы, зооморфные и антропоморфные нашивные пластины, пластины с различными геральдическими знаками и др. После обнаружения крупных ремесленных центров типа Пастырского на Черкасщине и Бернашевки на Винничине[48] предположение это получило документальное подтверждение.

Согласно ряду исследователей, в частности О. Прицаку, Ч. Балинту и другим, западная граница хазарского государства проходила по Днепру и Южному Бугу. Убедительных доказательств в пользу этих утверждений нет. Судя по сведениям древнерусской летописи, к этим рубежам, вероятно, простиралась лишь временная хазарская юрисдикция, заключавшаяся в обладании правом сбора дани из некоторых восточнославянских союзов племен.

Собственно, именно это утверждал каган Иосиф в своем знаменитом письме Хаздаю Ибн Шапруту. Согласно ему, вятичи и северяне, именуемые соответственно «в-н-н-тит» и «с-в-р», живут недалеко от реки Атиль (Волги) на открытой местности и в укрепленных стенами городах, служат кагану и платят ему дань.

Некоторые исследователи считали это сообщение выдумкой Иосифа, призванной создать о своем государстве как можно более сильное впечатление. Но сомнения здесь не должно быть. То же самое сообщается и в «Повести временных лет». Другое дело, когда это было — во времена Иосифа или значительно раньше.

Мнения исследователей о времени утверждения хазарского господства над частью славян основываются на предположениях, а поэтому они разноречивы и неоднозначны. Наиболее реалистичным представляется вывод М. С. Грушевского, считавшего, что сведения «Повести временных лет» о подчинении некоторых восточнославянских племен хазарам, скорее всего, относятся ко второй половине VII — первой половине VIII в.[49] Согласно М. И. Артамонову, левобережные славяне действительно находились под властью хазар, но уже в конце VIII — начале IX в. часть их, а именно — поляне, освободилась от хазарской зависимости[50]. Б. А. Рыбаков не склонен видеть в сообщениях летописи указания на длительное подчинение восточных славян хазарам. Выплата славянами дани рассматривается им как «проездная пошлина»[51].

Особую позицию в славяно-хазарских отношениях занял О. Прицак, по существу объявивший раннюю Русь хазарским каганатом, восточнославянский Полянский союз — хазарами, а ранний Киев — хазарским городом на Днепре[52].

К этим оригинальным выводам О. Прицак пришел в результате анализа найденного письменного документа, так называемого киевского письма, написанного хазарским евреем в Киеве в начале X в.

Казалось бы, обычная вещь. В хазаро-еврейском письме из Киева содержатся хазарские личные имена. Придерживаясь обычной исследовательской логики, можно прийти к выводу, что Киев в этот период поддерживал отношения с Хазарией и в нем проживали выходцы оттуда (вероятно, купцы). Но в этом ничего необычного нет. На основании свидетельств «Повести временных лет», сообщившей о наличии в Киеве урочища «Казаре», давно уже сделан вывод о том, что речь здесь идет о торговой колонии хазарских купцов. В представлении же О. Прицака, хазарские имена указывают на то, что Киев был хазарским городом, построенным на западной границе Хазарии.