И верилось, и не верилось. «Да нет, не могло такого случиться. Врут подлые голландские контрики».

Они и действительно лгали самым наглым образом. Сразу после его ареста жена и сын Глухова были доставлены в советское посольство, с ними рядом всегда находился кто-то из друзей, сослуживцев. Резидент, опасаясь за здоровье жены, запретил даже рассказывать ей, о чем пишут местные газеты.

…Семь дней провел в тюрьме Владимир Глухов. Ничего не добившись и не сумев доказать вину нашего разведчика, голландские спецслужбы были вынуждены отпустить Владимира Алексеевича на свободу.

Случилось это 18 апреля 1967 года. Утром его забрали из камеры и проводили в небольшой зал. Здесь объявили: «Господин Глухов, вы освобождаетесь за недоказанностью обвинения».

На столе в строго разложенных конвертах лежали документы, бумажник. Рядом со столом пятнадцать человек — тюремщики и та самая бригада контриков, которая его арестовывала.

Глухов пожал руку чиновнику, который зачитывал постановление прокурора, а старшему бригады контрразведчиков руки не подал.

— Этому преступнику я руки не подам, — сказал жестко и твердо.

Контрик опешил, покраснел. Глухов развернулся и зашагал к выходу.

У ворот тюрьмы его встречали не только сослуживцы, но и корреспонденты. Машина быстро домчала его в посольство. После семи дней голодовки он немножко поел, слегка отдохнул и пошел на доклад к послу.

Лондон. Компания «Тейлер Хобсон» по производству оптических приборов. Глухов (в центре), слева Куликов и представитель торгпредства Англии, рассматривают оборудование по контролю за качеством турбинных лопаток. 1961 год

На следующий день Владимир Глухов с семьей улетал на Родину. На выходе из дома его вновь взяли в плотное кольцо журналисты. На этот раз он пообещал ответить на вопросы в аэропорту. Там в окружении фото- и телекамер Владимир Алексеевич заявил, что с уважением относится к голландскому народу и свой арест считает провокацией.

В тот же день Глухов с семьей уже был в Москве.

А вскоре появилась реакция Советского Союза на арест генерального представителя «Аэрофлота». В этом заявлении говорилось, что «19 апреля 1967 года Глухов В. А. прибыл из Амстердама в Москву, где был принят начальником ГРУ генерал-полковником Ивашутиным П. И. На другой день принят министром гражданской авиации маршалом авиации Логиновым Е. Ф.

Приказом министра обороны СССР Глухову В. А. за мужество и стойкость, проявленные при срыве провокации противника, была объявлена благодарность.

Советское правительство не стало применять к представителям компании КЛМ жестких ответных мер, хотя на это были обоснованные причины».

На следующий день после возвращения в Москву подполковника Владимира Глухова вызвал к себе начальник управления вице-адмирал Василий Соловьев.

— Ты готов, Владимир Алексеевич? — спросил адмирал. — Нас ждет командир.

Конечно, он был готов. Еще в самолете по дороге домой Глухов представлял себе, как будет докладывать начальству о своем аресте. Только вот что скажет ему руководитель Главного управления? Кто знает, как там, в ЦК на Старой площади, восприняли этот инцидент? В общем, Владимир Алексеевич готовился к тяжелому разговору.

Однако все произошло иначе. Генерал-полковник Петр Ивашутин встретил «голландского сидельца» тепло, с улыбкой, обнял Глухова, и, усмехаясь, сказал:

— Ну, ты наделал шуму на всю Европу.

— Чтобы вы мне сказали, если бы я сдался. Они были в гражданской форме, документов не представили. Напали со спины. Бандиты, одним словом.

Ивашутин внимательно посмотрел на Глухова.

— Ладно, — сказал генерал, — рассказывай, как все было.

Владимир Алексеевич долго и в подробностях докладывал, начальник военной разведки слушал, задавал вопросы. Когда Глухов закончил рассказ, Ивашутин так же тепло с ним попрощался, пожал руку.

В Центре Владимира Алексеевича не оставили, направили под «крышу», в Министерство гражданской авиации, а там назначили начальником европейского направления. А дальше… Дальше стали происходить не совсем понятные события. Время шло, а Глухову все не присваивали звание полковника, хотя должность у него была соответствующая, да и представление давно написано, когда он еще находился в Голландии.

Через много лет он узнает, что начальник управления после его отсидки в тюрьме собственной рукой наложит резолюцию на представление: «Воздержаться». И воздержались. И тогда Владимир Алексеевич с горечью осознал: ему не доверяют. Мало ли что он там докладывал генералу Ивашутину: как геройски отстаивал свою честь, и водил за нос голландских следователей, и не сказал лишнего, ненужного слова. А как было на самом деле, кто знает? А если он поделился ценной информацией со спецслужбами Нидерландов и потому его отпустили? А может, и вовсе перевербовали? Как тут докажешь обратное? Хоть об стенку головой бейся.

Три года он отработал в Москве, в министерстве. Хотелось в командировку, на живую оперативную работу. Пусть не в Европу. В конце концов, есть в мире и другие страны, кроме европейских. Тем более что за плечами у него были два длительных выезда за границу: вполне успешная работа в Англии, да и в Голландии он кое-что полезное успел сделать.

Но начальство молчало. Правда, после обращения руководителя разведаппарата в Голландии полковника Студеникина к генералу Ивашутину ему все-таки присвоили звание полковника. Словом, третью звезду на погоны дали, но за границу не пускали.

Прошел еще год… И вот однажды Глухов встретил по дороге в столовую начальника 1-го европейского управления генерал-лейтенанта Бориса Дубовича. Поздоровались.

— Ты, Владимир Алексеевич, зайди ко мне. Мы получили материалы из Голландии, из тюрьмы… — сказал генерал.

Глухов понял: пришла агентурная разработка. Действительно, голландская резидентура добыла копии его допросов, из которых было видно, что вел себя советский разведчик мужественно, не дал в руки контрразведчиков никакой, даже самой мелкой информации. А своих доказательств у контриков не было: схватили, надеялись сломать, запугать, да не вышло. Не на того нарвались.

После этого все подозрения с полковника Глухова сняли, и вскоре ему предложили командировку в Китай. Он отказался. Не чувствовал себя готовым к работе в этой стране.

А в мае 1970 года Глухов получил приказ: убыть в Каир на должность советника начальника Управления разведки вооруженных сил Египта.

«Военной разведкой, — вспоминал Владимир Алексеевич, — руководил генерал Мехрез. Человек очень сложный. Да и обстановка, как внутренняя, так и внешняя была не простая. Еще памятна была для египтян разгромная шестидневная война 1967 года. Израильтяне наносили авиационные удары по мирным объектам. Египетские войска отвечали артогнем.