Сняв с крючка у двери в коридоре большую шаль, я накинула ее на голову и плечи. Единственное, в чем я была сейчас уверена, это в том, что корову нужно доить. Каждый день. Два раза в день! Я предположила, что кто-то другой выполнял эту задачу ранее, но если они знали о моем приезде, то наверняка оставили эту работу мне. Я приготовилась выйти в грязный из-за дождя двор.

— А можно мы тоже пойдем? — Джеймс заглянул мне в глаза. — Мисс Ада всегда разрешала нам помочь.

Рядом закивал Дэн. Как я могла не согласиться? Они пока не знали, что мисс Ада уже улетела на небеса.

— Олли, позаботься о Дженни. — Я раскрыла полы шали, мальчики стали у моих ног, и мы вышли под стену дождя. Мы прошли мимо ворот и сада так быстро, как только могли передвигаться ноги малышей.

Мычание Старого Боба становилось все громче. Я подхватила Дэна на руки и пронесла его весь небольшой остаток пути.

К тому времени как мы открыли ворота хлева, наша одежда вся вымокла.

Отчаянный зов коровы поощрил меня двигаться вперед. Я умела доить. Я делала это с тех пор, как стала чуть старше Олли. Я взяла ведро у стены, а возле стойла нашла стул.

Старый Боб посмотрела на меня благодарными глазами, когда я начала ее доить равномерными движениями. С каждой струей молока, бьющейся о ведро, у меня в голове рождались вопросы. Какое отношение моя тетя имела к этой семье? Как умерла мать этих детей? Когда вернется их отец?

Наконец я выдоила последнее молоко, похлопала корову по бедру и встала.

Передо мной открылась картина всего хлева. Стойла для лошадей — несколько штук, пустых. С другого конца — двойные двери.

Вдруг ржание прорубило воздух.

— Что там?

Джеймс и Дэн перестали играть в догонялки, щеки раскраснелись, они едва переводили дух.

Наконец Джеймсу удалось проронить несколько слов.

— Том и Хак, это наши мулы.

— И Дэнди! — добавил Дэн.

— Дэнди — это папина лошадь.

Папина лошадь.

— Значит, это ферма вашего отца?

Джеймс кивнул, Дэн присоединился к брату.

На один вопрос получен ответ, осталась еще тысяча.

На улице прогремел гром. Я завела мулов и лошадь в пустые стойла. Чтобы пуститься в обратный путь домой под дождем, вновь накрыла детей шалью. У мальчиков после похода в хлев с одежды все еще капала вода. Ну да ладно. Они все равно пойдут под дождем, и им уже не страшно.

Я позволила им бежать вперед, хотя и сама не сильно отставала.

— Ждите на крыльце! — закричала я, увидев, как они промчались в ворота и побежали к дому.

Затем я заметила лошадь, покрытую попоной и привязанную к забору.

Я поставила ведро с молоком на крыльцо и прошла мимо мальчиков.

— Снимите мокрую одежду и бегите наверх переодеваться! — крикнула я им, пока подол моей мокрой шали шлепал по крыльцу.

На полу я увидела мокрые следы и пошла за ними, хотя было и так ясно, куда они ведут — в спальню тети Адабель.

Мужчина в темном костюме стоял у кровати. Олли выглядывала из-за него, Дженни тихо лежала у нее на руках. Я взяла ребенка на руки, пока мужчина — доктор, как я поняла по черному саквояжу, который он принес, — повернулся. Олли бросилась ему на грудь. Седые усы мужчины дрогнули, рыдания девочки взорвали неестественную тишину.

Я заморгала, прогоняя набежавшие слезы. Слезы горя и облегчения. Доктор бросил на меня взгляд из-под кустистых бровей, а затем перенес все внимание на Олли.

— Успокойся, деточка. — Он опустился на колени. Олли положила голову ему на плечо и обвила руками шею. — Мисс Ада больше не болеет. Помнишь, ты же хотела, чтобы она не болела. — Он мягко выговаривал слова, и было ясно, что его родина где-то за пределами берегов Америки.

Олли покачала головой, когда он поднял ее на руки. Я убаюкивала Дженни. Взгляд мужчины скользнул мимо меня и остановился в дверях. Я обернулась. Там стояли Джеймс и Дэн, голышом, ничего не стесняясь. Их глаза были широко распахнуты, в лицах ни кровинки.

Мои щеки запылали.

— Оденьтесь, мальчики! — Я вытолкала их из комнаты, став в проеме двери и закрыв вход. Они побежали наверх. Закусив губу, я повернулась к пожилому мужчине.

Он уже поставил Олли на пол.

— Если ты пойдешь и присмотришь за малышами, — сказал он ей, — то мы здесь займемся делами.

Девочка кивнула и забрала у меня Дженни. Я отступила от прохода. Еще раз задержав взгляд на фигуре в постели, Олли присоединилась к хаосу, царившему наверху.

Мужчина кивнул мне, когда Олли ушла.

— Шериф сказал мне, что вы приехали.

— Да, но слишком поздно. — Я глянула на восковое лицо тети Адабель, лицо, которое напоминало мне о кукле, которую папа подарил мне на мой десятый день рождения.

— Здесь уже ничего нельзя было сделать. Испанка[1] убивает тяжело и быстро. Но, по крайней мере, вы сможете позаботиться о детях.

— Дети. — Я почувствовала, как мое лицо нахмурилось. — Я так понимаю, это ферма их отца?

Мужчина поднял холодную руку тети Адабель и аккуратно положил ее на грудь.

— Френк Грешем. Его жена Клара умерла при родах.

— Дженни. — Мой шепот был едва слышен из-за топанья наверху.

— Френка уже отправили во Францию. Адабель переехала сюда. Она помогала им по хозяйству с тех пор, как они все были еще крошками, все трое. Относилась к ним как к своей семье, которой у нее не было.

Я нахмурилась, но не от неловкости, а от грусти. У тети никого не было, потому что мама отказалась общаться с ней. Как мама могла допустить, чтобы все дошло до такого?

Топот наверху немного успокоился, тишина заглушала мои вопросы.

— Я думаю, вы, наверное, захотите ее обрядить. — Слова доктора прервали мои размышления, и от них у меня пересохло во рту. Неужели он думал, что я знаю, как это делать? Разве в городе не было женщин — друзей тети Адабель, — которые лучше справились бы с этой задачей?

Доктор вышел из комнаты. Я последовала за ним, закрыв за собой дверь.

— У вас не будет времени для того, чтобы тело полежало, как положено. Нам нужно похоронить ее. Наверное, найдется несколько человек, которые смогут отставить свои ежедневные дела и прийти на похороны.