Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты назвал ему мое настоящее имя?
— Конечно. Ты это ты, верно?
Четвертый этаж, помещение 412. Клиника доктора Харриса Клейна. В просторной приемной, стены которой выкрашены в белый цвет, Рой заполняет несколько форм. Имя, адрес, чем болел прежде. В графе «род занятий» он пишет «антиквар». Это как бы его фиговый листок. В его доме достаточно безобразных и даже отталкивающих предметов искусства, чтобы подтвердить его принадлежность к этой профессии.
— Хочешь, я пойду с тобой? — спрашивает Фрэнки.
— А ты кто, моя мамаша?
— Я просто спросил. Ладно, посижу здесь. Почитаю журналы.
Когда спустя несколько минут вызывают Роя, он протягивает заполненные формы секретарше и идет по недлинному коридору, обшитому деревянными панелями. Дверь в торце коридора открыта. Он медлит.
— Входите, — доносится голос из комнаты. — Входите, пожалуйста.
Доктор Клейн ждет Роя в кабинете, стоит за изящным письменным столом красного дерева. Доктор Клейн маленького роста, худой. Волосатый. На макушке завитой хохолок; очки, устроившиеся на задранном носу, как птица на насесте. Одет в рубашку и слаксы, без пиджака. На правом запястье «Ролекс». Задний карман слегка оттопырен, там, должно быть, бумажник. Рой принимает решение не залезать к нему в карман и не лишать доктора бумажника. На стенах развешаны дипломы и тарелки вперемежку с семейными фотографиями и причудливыми карикатурами. На полу ковер буро-красного цвета, как будто его вымачивали в вине.
— Как вы относитесь к пятнам? — спрашивает Рой.
Доктор растерялся:
— Простите?
— На ковре. Он такой темный. Так как насчет пятен?
Доктор Клейн улыбается и протягивает Рою руку для пожатия.
— Меня это не сильно волнует, — говорит он. — Мы только иногда едим здесь.
Рой хочет объяснить ему, что дело не только в пище. Причиной пятен может быть что угодно. Побелка для подновления стен. Кровь. Моча. Но он сдерживает себя и молчит. Обменивается рукопожатием с доктором. Садится туда, куда, по его мнению, он должен сесть.
Доктор Клейн садится напротив Роя и поворачивается в кресле так, чтобы быть лицом к лицу со своим новым пациентом.
— Я рад, Рой, что вы пришли сегодня. Как мне известно, ваш прежний врач-терапевт уехал.
— Не терапевт, — слабым голосом поправляет Рой доктора. — Он был моим психиатром.
— Но по сути это одно и то же, верно?
— Нет. Доктор Манкусо давал мне таблетки. Это главное.
— Понимаю, — говорит доктор Клейн. — Но свои дела вы с ним не обсуждали.
— Что вы имеете в виду?
— Ну… свои проблемы, свои мысли. Чтобы попытаться понять суть ваших проблем.
Рой, вздыхая, опирается на спинку кресла.
— Мой партнер — мой близкий друг Фрэнки — сказал мне, что знает вас; сказал, что я могу прийти к вам и что вы обеспечите меня таблетками, которые мне необходимы. Доктор Манкусо вел меня на дозе в сто пятьдесят миллиграмм анафранила и семьдесят пять миллиграмм золофта. Если вы не можете делать то же самое, то наша никому не нужная встреча закончится, прежде чем по-настоящему начнется.
— Вы сразу переходите к делу, — усмехается Клейн.
— А вы ходите вокруг да около. Так вы дадите мне таблетки или нет?
— Да, — отвечает доктор.
Рой вздыхает с облегчением.
— Тогда не тратьте слов и дайте мне рецепт.
— Послушайте, Рой, обычно я не прописываю лекарств, прежде чем хотя бы немного не поговорю с пациентом.
— И сколько времени на это уходит?
— Вы куда-то спешите?
— Я всегда куда-нибудь спешу.
Сейчас Рой чувствует себя вполне сносно, ковер уже не так сильно волнует его. Он только боится, что его стошнит. Наконец-то. Скоро он получит таблетки, и это поможет.
— Я отниму у вас всего несколько минут. Постараюсь быть лаконичным.
— Отлично, — говорит Рой.
Он усаживается поглубже в кресло. Оно удобное. Мягкое, просторное. Такое, как у него дома.
— Вы собираетесь говорить со мной о моей матери?
— Почему вы так решили? Вам самому хочется говорить о ней?
— Да нет, просто с этого начались наши дела с доктором Манкусо. С разговора о моей матери, моем отце, моих сестрах.
— Вы поддерживаете с ними близкие отношения?
— Они все умерли. Все. Вы в статистической карточке регистрируете меня как человека, имеющего семью и родню, но я говорю вам, что все они уже умерли.
Доктор Клейн заерзал в кресле.
— Это… это совсем не обязательно.
Он кладет на стол тонкую папку, раскрывает ее и пробегает пальцем по полям.
— Здесь сказано, что вы антиквар…
Рой утвердительно кивает.
— …а вам нравится ваша работа?
— В общем, да.
— Дела идут хорошо?
— По-всякому, день на день не приходится.
— Вы знаете, — неторопливо произносит доктор Клейн, вставая с кресла, — я приобрел вот это несколько лет назад на распродаже. Мне сказали, что это Чиппендейл,[4]но мне кажется, что меня попросту… как они это называют… кинули. Вы не можете сказать, верно ли…
— Вы знаете, док, мне сейчас не до того. Может, продолжим говорить о том, о чем мы начали?
Клейн снова садится в кресло.
— Отлично, — говорит он; возможно, ответ Роя его смутил. Понять его Рой не может. — Вы женаты?
— Был.
— Как ее звали?
— Хедер.
— И вы… развелись?
— Точно, — отвечает Рой.
— А дети?
Рой пожимает плечами. Доктор повторяет вопрос.
— Возможно, — отвечает Рой.
Клейн вскидывает брови.
— Возможно… Возможно. Это что-то новое.
— Рад бы помочь…
— Возможно означает, что они могут быть ваши, а могут быть и не…?
Рой уже обсуждал это с доктором Манкусо, но этот человек знает, на чем прекратить расспросы.
— «Возможно» в том смысле, что она была в положении, когда ушла от меня. Поэтому возможно, у меня есть ребенок, а возможно, и нет.
— И вы с ними не виделись.
— Я что, непонятно выражаюсь? Да, я с ними не виделся.
Доктор кивает головой. Что-то записывает.
— Вы устали? — спрашивает он.