— крошка, пироги, даже ледяные рулеты? Конечно, — добавила она, — я могу использовать свои идеи и для капкейков. Прямой конкуренции нет. Капкейки с холодной начинкой могут получиться довольно интересными.

Минти уселась на его стол, перекинув одну длинную ногу через другую, но ее слова почти полностью заглушал шум в его ушах. Mio Dio, она вообще осознает, что с ним происходит, когда она сидит так близко?

Сегодня официальность в его офисе была отменена, она была одета в милое летнее платье, напоминающее своим цветом ее темно-синие глаза. Ее голые ноги были слишком близко от него. Можно протянуть руку и коснуться их. На ногах у нее были легкие бархатные шлепанцы, ногти покрашены в цвет платья.

Ему в самом деле нужно было сказать ей что-нибудь о несоответствии обуви, но у него перехватило в груди.

В полном неведении, она продолжала:

— При всей нашей утонченности, в душе мы все консерваторы, особенно что касается пудингов. Если ты планируешь осенью начать выход, то эта сытная и вкусная еда — как раз то, что поможет тебе в продвижении.

Он мог просто протянуть руку и коснуться ее бедра, провести ладонью по длинным загорелым ногам. Или положить обе руки ей на талию и развернуть к себе. Придвинуть к краю стола, опустить к себе на колени и заставить посмотреть на себя.

Господи, у него пересохло во рту. Он резко поднялся и прошел мимо нее в другой конец кабинета, на безопасное расстояние, в поисках защиты у кулера.

Лука сделал глоток ледяной воды, потом еще один, уставившись на яркую абстракцию, изображающую местный сельский вид, которая висела на противоположной стене. Но он не замечал искусных мазков и общего поразительного впечатления. Он лишь хотел унять внезапное и жестокое желание, которое затопило его.

Что с ним не так? Хорошо, у нее красивые ноги. Как и у тысячи других женщин, но его не тянет коснуться их бедер, слава богу. Такое поведение может закончиться для мужчины большими неприятностями. Блондинки никогда не сводили его с ума. За исключением той роковой ночи с Минти, отношения у него были всегда только с брюнетками. Про себя он мрачно перечислял, почему нельзя просто подойти к ней и прижать к себе: она работает на него, она практически его семья и она городская девочка, которая скоро, очень скоро вновь вернется к своей обычной жизни. В последний раз, когда он поддался желанию поцеловать ее, это закончилось не очень хорошо.

Он твердо сказал себе, что у них нет ничего общего. О, сейчас она полна воодушевления и страсти к его бизнесу. Это только потому, что все кажется ей новым и необычным. Они оба знали, что надолго она не задержится.

Но настойчивый голос в его голове вопрошал: что все это значит? Конечно, Лука хотел жену, семью, но он ни с кем не встречался. Он что, хочет жить как монах, пока не встретит достойную кандидатуру? На самом деле Минти не работала на него, она играла в работу. Он не был ее боссом. Она могла уйти в любую минуту.

Она уже не девочка. Нет ничего плохого в том, что он хочет ее.

И она тоже хочет его. Он видел это в ее глазах, глубоких и синих, загадочных, как море. Он видел это в румянце на ее щеках, в изгибе ее губ. Если сейчас он подойдет и поцелует ее, она ответит. Он совершенно точно чувствовал это на первобытном уровне. Но ему нужно избавиться от этого чувства. Запрятать его как можно дальше.

— Итак, дальше я займусь упаковкой и дизайном. Томас предложил, что, если тебе понравится мороженое, я смогу полностью посвятить себя созданию упаковки. Не только для этого, но для всего концепта. Это если я останусь. Две недели уже почти прошли.

Конечно, она выиграла. Она знала это. Не было никаких оснований для ее провала. Новое начало, вызов, пари, со всем она прекрасно справилась. И это было весело. Неожиданно весело. Работая целый день с людьми, со всей командой, пытаясь достичь общей цели, все это требовало много энергии. Почему люди считают, что полная занятость может быть утомительной? Это прекрасный стимул. Конечно, она должна была согласиться, что, переходя из отдела в отдел, она не получала достаточно опыта, но никогда еще она не была так переполнена идеями и творчеством.

По ночам она лежала без сна, пока идеи жужжали у нее в голове.

Ну хорошо, бессонницей она страдала не только из-за работы. Остаться в доме у Луки было большой ошибкой. Одна только мысль, что она может выскользнуть из кровати, пройти на цыпочках по коридору в его комнату и юркнуть к нему в постель, была мучением.

Но что, если он откажет? Он уже делал это раньше. Ему нужна женщина, которая родит ему детей, четверых. Ему не нужна легкомысленная дебютантка, которая порхает от проекта к проекту, от жениха к жениху, как одурманенная пыльцой бабочка.

Ему нужна чувственная женщина в чувственной обуви и с таким же поведением.

Этого он и хотел, слава богу, строго напоминала она себе. Это было слишком рискованно. Это может сильно ранить, уже ранило. На этот раз ей не удастся прийти в себя. Если она планирует остаться, ей нужно всерьез задуматься о поиске собственного жилья подальше от соблазна. Может, в местном монастыре сдается комната?

— Ну так что?

— Ну так что? — эхом отозвался он.

— Я прошла? Я могу остаться?

— Если ты хочешь. — Он говорил равнодушно, словно ее мероприятия и присутствие ничего не значили для него.

Возможно, так оно и было. Почему, собственно, должно быть иначе? Внезапно она подумала, что он тоже это чувствует, что он просто не может не тянуться к ней. Но притяжение ничто, если нет уважения. Хорошие гены наделили ее здоровым метаболизмом, телом и чертами лица. Деньги и избыток свободного времени позволили ей усилить эти генетические дары. Минти не питала иллюзий: загорелое тело, хорошая кожа и густые волосы — неплохое имущество. Но она надеялась, что в ней сокрыто гораздо больше, чем все это, вместе взятое.

Она надеялась, что у нее будет шанс получить настоящий опыт. Остаться здесь, работать с людьми, которым наплевать, что ее отец граф, а мать актриса и что она с раннего детства является наживкой для таблоидов, с людьми, которые не знают ничего, кроме упорной работы, было настоящим освобождением. Дарило надежду.

— Конечно, я хочу остаться.

— Конечно, — пробормотал он. — Конечно, зачем тебе финансовая независимость, которую легко можно получить, продав мне свои акции? Конечно же, ты предпочтешь каждое утро рано вставать и упорно работать по девять часов пять дней в неделю?

— Так живет большинство людей.

— Да, но ты не большинство. — Минти отступила под саркастическим блеском, мелькнувшим в его глазах, — еще одна причина не приближаться к нему. У него всегда была обезоруживающая привычка видеть больше, чем она хотела показать, пробиваться сквозь ее броню. — Однако, если ты хочешь остаться, я выполню условия нашего договора.

Если не… — Он задумался. В янтарных глазах мелькнул огонь. Он выглядел по-настоящему дьявольски. — Мы можем заключить еще одну сделку?