Суд вынес приговор в пользу мисс Трэверс, что, кажется, не причинило ущерба авторитету сэра Уильяма Уайльда. Что же касается юного Оскара, то он тяжко переживал скандал, так как стал предметом насмешек у себя в школе в Порторе, куда был недавно переведен. Его дразнили злым стишком, который сильно ранил его чувствительную натуру:

С тех пор молодой человек, подавленный личностью собственной матери и шокированный деяниями отца, начал проявлять неспокойное отношение к вопросам, связанным со взаимоотношениями полов. Юноша был столь же деликатен и чувствителен морально, сколь силен и крепок физически. История сохранила для нас подробные воспоминания сэра Эдварда Салливана о четырнадцатилетием Оскаре во время его учебы в Порторе:

«Я познакомился с Оскаром Уайльдом в начале 1868 года в королевской школе в Порторе… Прежде всего сразу бросались в глаза его жесткие длинные волосы. В течение нескольких лет он оставался в свободное от учебы время очень ребячливым, живым, даже непоседливым юношей. Стараясь избегать мальчишеских игр, Оскар предпочитал кататься на лодке по озеру Лох Ирн, несмотря на то, что слыл неважным гребцом. С ранней юности он считался замечательным рассказчиком, блистая даром великолепно описывать события и приводя всех в восторг забавным пересказом своих школьных приключений. Одним из самых излюбленных мест, где ученики любили собираться после обеда, был Стоун Холл. Здесь Оскар чувствовал себя на коне… Помню, как однажды, уже после 1870 года, мы как-то заспорили о некоем преследовании на религиозной почве, которое наделало в ту пору много шуму. Оскар тоже был среди нас, поглощенный загадками суда рота[33]; он вдруг заявил, что больше всего на свете хотел бы стать героем такого же шумного дела и войти в историю, как защитник на процессе „Регина против Уайльда“. Он обладал истинно романтическим воображением, но вместе с тем в его речах всегда проскальзывала некоторая сдержанность, будто юноша неизменно отдавал себе отчет в том, что слушателей так просто не одурачишь… Больше всего он увлекался романами Дизраэли… уделял огромное внимание классической литературе, а элегантная легкость его переводов из Фукидида, Платона или Вергилия так и осталась непревзойденной… Все одноклассники были обязаны своими прозвищами исключительно острому языку Оскара»[34].

Сам Оскар писал позднее Фрэнку Харрису: «До самого последнего класса в Порторе мне было далеко до репутации брата Уилли. Я читал слишком много английских романов, слишком много поэзии, чрезмерно витал в облаках, вместо того чтобы заниматься по школьной программе. Смею утверждать, что знание, как оно всегда и бывает, пришло ко мне через удовольствие… Мне было почти шестнадцать, когда я внезапно начал осознавать чудо и красоту Древней Греции. Моему взору неожиданно предстали белые силуэты, отбрасывающие красные тени на залитые солнцем стены гимназии: группа обнаженных юношей и девушек на темно-синем фоне, подобно фризам Парфенона, как писал Готье. Я полюбил читать по-гречески и чем больше читал, тем больше оказывался во власти волшебных чар»[35].

23 февраля 1867 года умерла младшая сестра Оскара Изола. Он погрузился в отчаяние, которое даже не пытался скрыть на страницах одного из своих первых стихотворных произведений «Requiescat»[36], вошедшего в сборник 1881 года. Леди Уайльд была безутешна, ей уже не суждено было оправиться от этой потери, от «грустной горечи», которой предалась отныне ее душа.

Будучи чувствительным и эмоциональным ребенком, Оскар был особенно подвержен риску быть вовлеченным в гомосексуальные связи, бытовавшие в среде школьных товарищей. Но что бы ни говорили о начале его любовных похождений, можно смело утверждать, что в ту пору это были случайные эпизоды, об одном из которых поведал сам Уайльд: «Я выбрал в наперсники одного юношу, который был младше меня на два года, и без конца рассказывал ему истории про Александра, Алкивиада, Софокла, чьими чувствами проникался в то время. Он слушал с замиранием сердца, с подлинным вниманием, которое я считаю признаком ума. Я же, погружаясь в образ героя, не отдавал себе отчета о производимом впечатлении. Вскоре мне предложили стипендию в дублинском Тринити-колледже, и я бросился поделиться радостью с другом. Он выслушал это известие с грустью и настоял на том, чтобы пойти проводить меня на вокзал на следующее утро. Расставание было безрадостным, и я видел, как печаль затуманила взор моего друга. И вдруг неожиданно, буквально за мгновение до того, как тронулся поезд, прежде чем я смог понять, что происходит, он сжал мое лицо своими горячими руками и поцеловал меня в губы. Затем тотчас соскочил с подножки вагона и скрылся из виду. Я ощутил холодные капли у себя на щеках: это были его слезы. Происшедшее глубоко потрясло меня: то была любовь, истинная любовь»[37].

После семи лет учебы в Порторе Оскар получил первое место по греческому языку, и это дало ему право на стипендию в Тринити-колледже в Дублине, куда он поступил 19 октября 1871 года. Его сразу поразили красота и элегантность учебных корпусов, которым было уже более трехсот лет. Колледж располагался в центре города и считался менее престижным, чем Оксфорд или Кембридж, причем при наборе учеников здесь не делалось различия между протестантами и католиками. Репутация колледжа значительно укрепилась с приходом на кафедру древней истории и культуры преподобного Джона Пентленда Махэйффи и Роберта Тайрелла — на кафедру латыни. Оскар жил у родителей, в большом доме на Меррион-сквер, куда часто приглашал друзей: «Идемте ко мне, мы с матерью основали кружок и выступаем за отмену целомудрия»[38]. На следующий год они вдвоем с братом Уилли поселились в квартире с окнами, выходящими на северный фасад колледжа, в крыле здания, известном как Botany Вау[39]. Здесь Постоянно царил полный беспорядок, а на мольберте посреди комнаты, служившей гостиной, неизменно стояла картина, написанная маслом. Все свое время Оскар проводил за чтением: Суинберн, Саймонс, Шекспир… и Бальзак. «Я предпочитаю светские приемы в мире Бальзака любым приглашениям на балы у наших герцогинь»[40]. Несмотря на это, он был всегда желанным гостем в дублинских салонах, где расточал свое очарование в умении вести беседу, и разговор его сочетал огромную эрудицию с выдумками ирландца-фантазера. У себя в колледже он был членом исторического и философского кружков, участвовал в диспутах, чаще всего на религиозные темы. Уже тогда стало заметным предпочтение, которое он отдавал обрядам католической церкви. Но единственной его настоящей страстью оставалась Древняя Греция, о которой он писал: «Восхищение греческой культурой и удовольствие от чтения произведений греческих мыслителей и их жизнеописаний привели меня к более глубокому изучению этого предмета. Именно в Тринити-колледже у Махэйффи и Тайрелла я заразился страстью к древнегреческим идеалам и досконально изучил язык; оба эти преподавателя олицетворяли для меня весь колледж, а особенно я ценил тогда Махэйффи. Тайрелл был эрудированнее, но Махэйффи бывал в Греции, жил там и проникся замечательными идеями и чувствами этой страны. Кроме того, он всегда подходил к предмету с художественной точки зрения, и я все больше соглашался с ним в этом. Махэйффи был восхитительным собеседником… мастером изящных слов и красноречивых пауз»[41].