— Нет, это уже неважно, — ответила Кейт, но, когда что-то кольнуло в сердце, поняла, что безразличие ее, скорее, наигранное.

А потом от голоса Чейза повеяло холодом.

— Ну конечно, ты давным-давно опустила руки, перестала сражаться за то, что важно, так? — спросил он с неприкрытой усмешкой.

Кейт не сомневалась, что он говорит о той ужасной ночи, когда ее мир рухнул.

Но она не хотела говорить об этом. Не сейчас. Сегодня она мечтала ощутить прикосновение его рук, его губ. Она слишком долго ждала этого момента.

— Неважно, где сейчас моя мать, — вздернула она подбородок. — Если бы она любила меня, хотела меня видеть, то уже появилась бы. Но я выросла, и мне больше не нужна мать.

Повисла напряженная тишина, и Кейт встревожилась. О чем сейчас размышляет Чейз?

— Ты и про меня так думала, Кейт? Если бы я хотел видеть тебя, я должен был бы связаться с тобой? А тебе не приходило в голову самой попробовать найти меня?

Кейт грустно покачала головой.

— Я была уверена, что ты не захочешь со мной говорить… что ты ненавидишь меня. Я… я тебя за это не виню, но я не могла… — Она замолкла и уронила голову на грудь, пытаясь сдержать набежавшие слезы.

Она совсем не так представляла себе этот вечер. Неужели они не могут на одну ночь забыться в объятиях друг друга?

— Я не считал… не могу… ненавидеть тебя, chere. — На мгновение голос Чейза стал глухим от переполнявших его чувств, и Кейт, страстно желая оставить прошлые ошибки позади, едва не выпалила в ответ правду о том, что произошло той ужасной ночью. Но, вовремя одумавшись, поняла — подобное признание навсегда оттолкнуло бы от нее Чейза. А ей так хотелось провести хотя бы несколько часов, несколько дней, с мужчиной, которого она любила.

И вот поэтому она ничего не сказала, а поднялась на ноги и спустила с плеч тонкие бретельки своего платья. Потом начала расстегивать молнию, но слишком поздно поняла, что руки у нее трясутся, и ей не справиться с застежкой. От сознания собственной неуклюжести у Кейт краска прилила к щекам. К тому же на ней было самое сексуальное белье из ее запасов, из черного кружева. Ведь Чейз сказал, что хотел бы сделать ее своей любовницей, и она страстно надеялась, что сегодня это случится, и приготовилась как могла.

Но Кейт не предполагала, что придется исполнять нечто вроде стриптиза. Она чувствовала себя порочной… распущенной. Эти ощущения были так несвойственны ее скучной жизни, что Кейт чувствовала, как теряет почву под ногами и остатки разума.

Она услышала какой-то шорох в окружавших ее тенях, и легкий ветерок скользнул по ее коже.

— Тебе помочь, chere? — Низкий мужественный голос Чейза вдруг донесся из-за ее плеча, а не из другого конца комнаты. От неожиданности у Кейт встали дыбом волоски на руках, а по позвоночнику побежали мурашки. Ей захотелось развернуться и взглянуть Чейзу в лицо. Внезапно стало очень важно видеть его глаза, пока она будет раздеваться.

Но сильные руки Чейза легли ей на плечи и заставили остаться на месте.

— Тихо, — сказал он негромко. — Я расстегну, ты только подними волосы.

Он убрал руки, но по-прежнему стоял так близко, что его горячее дыхание обжигало кожу Кейт. Желая, чтобы эта часть вечера закончилась как можно быстрее и Чейз наконец-то отвел ее в постель, Кейт незамедлительно подчинилась.

— Как мило, — прошептал Чейз ей на ухо, когда она дрожащими руками приподняла волосы с шеи. Его голос пробежал по ее нервам, как ток, и желание вспыхнуло ярче.

Тихо прожужжала молния, словно рой насекомых над болотом летним днем, и у Кейт слегка закружилась голова, когда гладкий материал платья скользнул по ее коже, по бедрам и шелковой лужицей улегся у ног.

Она стояла неподвижно, обнаженная, если не считать бюстгальтера без бретелек и узких трусиков, и молила небеса, чтобы Чейз коснулся ее. Кейт слышала его тяжелое неровное дыхание и знала, что он стоит и смотрит на нее. Она чувствовала его блуждающий по ее телу взгляд, опалявший кожу, как огонь.

Она услышала собственное дыхание, такое же неровное, как у Чейза, и все ее укромные места заныли, тоскуя по ласке, но Чейз не двигался с места.

Кейт обернулась, готовая, если надо, первой поцеловать его, но Чейз куда-то исчез. Там, где он стоял, метались только призрачные тени.

— Чейз?

— Игра окончена, — донесся голос из темного проема двери в другом конце комнаты. — Ты выиграла. Шелби и ее дочка могут оставаться.

— Но, Чейз… — Кейт попыталась разглядеть его силуэт.

— В старом доме достаточно места для всех. Я переезжаю сюда завтра.

— В мою комнату? — Кейт затаила дыхание. ожидая ответа.

— Посмотрим, — грубовато ответил Чейз. — Возможно, я не захочу спать со старыми призраками.

— А как насчет сегодняшней ночи, Чейз?

— Иди спать. Я устал от игр. Спокойной ночи, Кейт.

В приглушенном пламени свечей и камина Кейт увидела, как он развернулся и вышел из комнаты. Подавив рыдание, она упала на пол и обхватила себя руками.

Он не испытывает к ней никаких чувств! О господи! Жить с ним в одном доме и не спать с ним станет гораздо более тяжелым наказанием, чем быть выброшенной на улицу. Даже за сто лет Чейз не смог бы придумать лучшего способа отомстить.

А самое главное — что бы он ни делал, как бы ни относился к ней, Кейт не могла разлюбить его. Она осуждена на вечные муки и не в силах что-то изменить.

Чейз уселся на высокий табурет у бара в прокуренной таверне, положил локти на стойку и заказал бутылку бурбона. Таверна скоро закрывалась, но Чейз решил, что прихватит спиртное с собой. Потому что сегодня он решил напиться до бесчувствия.

Первый глоток обжег ему горло и желудок, но Чейзу была приятна боль. Он вообще заслуживал того, чтобы гореть в аду.

Он не мог выбросить Кейт из головы. Десять лет он мечтал об этих темных глазах, горящих огнем страсти. Он хотел насладиться ее телом так, чтобы сводило внутренности, гладить фарфоровую кожу, длиннные-длинные ноги…

Но он не собирается делать что-то против ее воли.

И каким он был дураком, когда решил, что сможет раздразнить ее и просто переспать с ней. Его чувства к Кейт никогда не были такими поверхностными. И теперь он окончательно убедился, что дело серьезно.

Чейз потянулся за бутылкой, налил еще и выпил, даже не почувствовав вкуса.

— Собираешь перепить своего отца, Северин? Чейз повернулся и сфокусировал взгляд на старом бармене, а узнав его, оскалился и прищурил глаза.

— Роберт Гудри? А я думал, ты уже давно переселился на кладбище. Оставь меня в покое.

— Ну точно, — усмехнулся в ответ бармен. — Чарлз Северин говорил также. Как дела?

— Отстань.

Бармен несколько секунд пристально смотрел на Чейза.