– За метлой следи, – негромко буркнул мой персональный рукосуй.

– А че?

– Ниче. Тебе че, побазарить не с кем?

– Да ладно тебе! Ему уж все по х… А потом – ну и че я такого сказал?

– Пока ничего…

Сложенный из кирпича сортир был экономно пришвартован к забору, который являлся его четвертой (тыльной) стеной. Не помню досье, но, думаю Афанас – этнический немец. Или даже еврей. Для человека с таким достатком экономить полкуба кирпича на возведении одного из важнейших в хозяйстве сооружений – натуральное скопидомство.

В сортире было чисто, пахло хлоркой и какой-то травой, пара пучков которой висела на боковой стене.

Между тыльной стеной (забором) и крышей зияла жирная щель, в которую запросто можно было просунуть руку.

Щель вызвала у меня мощный прилив теплых чувств, но вредные громилы испортили светлый сортирный праздник – не дали, сволочи, закрыть дверь. Отошли метров на пять и, скрестив руки на груди, принялись наблюдать за мной.

С минуту посидев со спущенными штанами, я покраснел от злобы, как пожарная машина, весь надулся и заявил скорбным голосом:

– Мужики – не получается. Нет привычки. Понимаете?! Даже в камере очко от людей отгораживают…

– Да брось ты! – рукосуй весело хмыкнул. – Если в натуре приспичит – и в зале суда сходишь, прямо на приговоре.

– Не могу, мужики… – печаль в моем голосе была искренней и берущей за душу (если тут было за что брать). – Не дадите закрыть – буду терпеть до последнего. А грузины начнут прессовать – обхезаюсь к е… маме. Они вам что, заплатили, чтобы вы меня на позор выставили?!

Громилы переглянулись, пожали плечами…

– Ладно, закрывай, – разрешил рукосуй. – Только давай так: ты говори что-нибудь.

– Спасибо, – я, не дожидаясь повторного приглашения, тотчас же затворил дверь. – А зачем говорить? Я что, по-вашему, в очко могу нырнуть?! Оно ж узкое!

– Хых… Все равно – говори. Так спокойнее.

– А что говорить?

– Да что хочешь. Ну – стишок расскажи.

– Стишок?!

– Да.

– Ладно, сейчас… – Я достал первый шарик, примерился и аккуратно бросил его на улицу через щель под потолком. С той стороны забора послышался едва различимый глуховатый шлепок. Есть контакт!

– Ты че примолк? Рассказывай давай!

– Одну минуту – я тут маленько занят…

– А ты в перерывах, когда дуешься и воздух стравливаешь. Давай не молчи!

– Светит месяц в вышине…

– Так…

Я изменил угол броска и послал второй шарик по более крутой траектории. На этот раз шлепок прозвучал метрах в пяти левее. Близко! Надо кидать с большим разбросом…

– Свежий запах сена.

– Это что, в деревне, что ли?

– Точно – в ней самой…

– Дальше.

Я бросил последний шарик, прислушался – вроде бы попал хорошо, метрах в десяти правее первого – и с чувством исполненного долга присел обслужить организм.

– Че ты там опять затих?! Дальше давай!

– Бьют кого-то в тишине…

– Хых!

– Головой об стену.

– Ни х… себе, стишок! А дальше?

– Дальше не придумал.

– Не понял… Ты че, это сам сочинил?

– Точно. Только сейчас и – специально для вас.

– Ну ты, мля… Роберт, мля, Рождественский, мать твою…

– А сейчас, если не возражаете, я хотел бы взять маленькую паузу. Секунд на двадцать.

– Ладно. Но не больше – я время засек.

Я быстро завершил мероприятие, пошуршал газетой и вышел в люди.

– Спасибо, мужики. Родина вас не забудет…

– Да ладно!

– И везде найдет.

– Ну нет, вот это уже – хренушки…

Всем привет. Я Сергей Кочергин, мы давным-давно знакомы, так что реверансов не будет – сразу к делу.

Место действия: столица нашей Родины, перекресток проспекта Адыгезалова – ул. Намблдяна, ресторан «Бадахшан». Хе-хе… Есть сомнения, что это Москва? Уверяю вас, это она самая, мой родной, и как говорит Вася Крюков – до ж… интернациональный городишко. Я тут родился и вырос, каждый уголок знаю.

Декорации, действующие лица и исполнители: Костя Воронцов и ваш покорный слуга – на втором этаже, в отдельном кабинете, Петрушин, Вася – в двух машинах на парковке у ресторана, отдельно взятый Ростовский в третьей – в квартале отсюда, притворяется инициатором сделки.

Ресторанчик, я вам доложу, еще тот: кастовое местечко, абы кто сюда не забредает, все клиенты – исключительно свои люди, а для несведущих посторонних на двери вывеска: «Закрыто на спецобслуживание». Помнится, мальцом еще пробегал мимо – вывеска присутствовала. Этакое перманентное и целенаправленное спецобслуживание, причем, прошу заметить, в одном из лучших районов столицы. Только раньше здесь зависали партийные боссы с пристяжью, а сейчас – чего уж там, давайте без обиняков – это штаб-квартира одной известной азиатской ОПГ.

Мы здесь по делу. В полдень у нас назначена встреча с неким Джавдетом Кулябовым, в официозе – атташе по культуре, а в миру – одним из самых уважаемых азиатов Москвы и по совместительству лидером этой самой ОПГ, которой принадлежит ресторан.

Сейчас уже двенадцать минут первого, Джавдет задерживается (именно задерживается – такие люди в силу статуса и ранга уже не опаздывают), и, как мне кажется, делает это намеренно. Видимо, чтобы показать разницу в положении и сбить цену на предлагаемую нами информацию. Проще говоря, поставить нас в стойло.

Кабинет шикарный: расшитые золотом гобелены, антикварная мебель, которой, наверное, пользовалась в свое время верхушка русского дворянского сословия, тяжелые и мрачные бархатные портьеры, наполовину закрывающие эркер, из которого открывается вид на одно из самых известных в Москве исторических мест… Ладно, не будем причитать на тему – кто допустил и как такое могло произойти, вот вам факт: ресторан – собственность азиатской ОПГ, и кормить нас здесь не собираются. Стол не накрыт, никаких намеков не было, даже минералки для приличия не предложили. Хотя, все это логично и последовательно: знайте свое место, быдло, сидите проникайтесь и хорошенько подумайте, сколько запросить. Может ведь и так случиться, что задаром отдадите – только чтобы выйти отсюда в целости-сохранности и с надеждой, что о вас сразу же и навсегда забудут.

– Хорошее местечко, – мы с Костей определились – говорить только на нейтральные темы, тут с давних пор оборудование не хуже, чем в звукозаписывающей студии. – Мебель – ух! А смотри, какая лепнина на потолке…