– Оружие, наркотики, алкоголь с собой есть?

– В следующий раз принесём.

Но шутка не возымела должного успеха.

– Приносить нельзя – здесь купите, – буркнул охранник, возвращаясь к смартфону. – Проходите.

И масаны прошли во вторую, столь же задрипанную, как входная, дверь.

И замерли на пороге, поражённые размерами открывшегося зала – гигантским, достойным Большого театра, не менее двух сотен футов в длину, с зеркальными стенами, расширяющими пространство до бесконечности, и балетными станками вдоль них. Зеркала украшали три стены, а четвёртая, та, где находилась дверь, оказалась выкрашена чёрной краской, поверх которой серебрилось тонкое изображение шестикрылого змея с головой крокодила. У станков разминались челы в одинаковых футболках и шортах, которые не обратили на вошедших друзей ни малейшего внимания.

Но что в том необычного? Ничего. Зал – если позабыть о гигантских размерах – и тренирующиеся челы выглядели обыденно.

– Доброй ночи, господа! – К масанам подошёл высокий светловолосый юноша, обладатель открытой, немного наивной улыбки. – Если не ошибаюсь, Кайл и Макс?

– Не ошибаешься, – подтвердил Кайл, смущённый неожиданным появлением блондина: друзья не заметили, откуда он появился.

– Отлично! Просто отлично! – Юноша приблизился, внимательно посмотрел вампирам в глаза, разглядел алые зрачки и поклонился: – Я был уверен, что увижу охотников.

Поскольку во время телефонного разговора глаза не были видны, Кайл задал очевидный вопрос:

– Определил по голосу?

– Как вам понравились Лейла и Фая?

– Кто?

– Ваши вчерашние подруги. – Чел чуть приподнял брови. – Блондинка и рыженькая.

– А-а… – На этот раз смущёнными почувствовали себя оба вампира.

– Они не пришли сегодня, а вы сослались на них…

– Куда они должны были прийти?

– Теперь неважно, – с прежней наивной улыбкой ответил юноша. – Ведь вы – здесь… Вам нужно увидеть мессу.

– Пусть приходит! – резанул Макс, взбешённый и поведением блондина, и его странными словами.

– Месса не танцует. – Юноша медленно направился в дальний угол зала, где среди зеркал притаилась неприметная дверца. – Вы идёте за мной, остаётесь разучивать самбу или уходите навсегда?

– Ты нам угрожаешь?

– Спрашиваю.

Масаны переглянулись, но любопытство пересилило, и они направились вслед за светловолосым. Через дверцу и короткий коридор – в обширную пещеру, стены которой покрывали грубо выделанные шкуры, за освещение отвечали многочисленные свечи – маленькие на стенах, толстые и высокие на полу, – а в центре высился побуревший от крови алтарь. На шкурах в непринуждённых позах расположилась пища: человские юноши и девушки, обнажённые, расслабленные, весёлые…

– Создали секту для пропитания? – со знанием дела осведомился Кайл. Хитрые Треми частенько устраивали подобные аттракционы, однако Малкавианы считали это занятие недостойным охотников.

– Скоро узнаете.

– От твоей ассы?

– Мессы, – глухо поправил Макса сидящий в нише мужчина. – Меня называют мессой, я не против. Присаживайтесь.

Друзья уселись вокруг низенького столика и по очереди пожали сородичу руку.

– Сильва Бруджа.

– Мы – Малкавианы.

– Знаю, – улыбнулся хозяин.

– «Знаю», и что? – тут же насупился Макс.

Масаны считали Малкавианов немного чокнутыми, что приводило горячих охотников в исступление, и они… Собственно, чрезмерная горячность считалась одним из признаков лёгкой чокнутости Малкавианов, что приводило… В общем, споры о психическом здоровье этого клана семьи Масан шли издавна и частенько заканчивались дуэлями, а то и полноценными междоусобными войнами. Хотя, если быть до конца откровенным, с психикой у Малкавианов и впрямь были некоторые проблемы.

– Просто «знаю». – Сильва выставил руки ладонями вперёд. – Если останетесь с нами, клан не будет иметь значения.

– Что значит останемся? – насторожился Кайл.

– Это значит, что вас не станут удерживать силой, – немедленно уточнил Бруджа. – Наш девиз – свободный выбор. Как показывает опыт – это наилучшая стратегия. В клубе остаются исключительно добровольцы.

– И челы? – Макс покосился на пищу. Он не был голоден, но доступная еда делала его жадным.

– Это наши Танцоры, – мягко объяснил Сильва. – Они готовы танцевать до самого заката своей жизни, но быть выбранным – великая честь, которой удостаиваются далеко не все.

– То есть пища борется за право быть высушенной?

– Ага.

– Ловко вы их заморочили.

– Как я только что говорил: успех любого предприятия кроется в грамотной стратегии, – пожал плечами Бруджа. – Танцоры увлечены не тем, что их высушат, а тем, что каждая отданная ими капля крови приближает Эпоху Хэттара.

– Ты придумал?

– Мессия, – не стал обманывать гостей Сильва. – Я не додумался бы.

– Кто такой мессия? – тут же спросил Макс.

– Он – месса для меня.

– А точнее?

– А точнее вам пока знать нет необходимости, – усмехнулся Бруджа. – Скажу лишь, что у Мессии большие планы, и с ним интересно. И он с удовольствием берёт в команду перспективных новичков.

– Для чего?

– Чтобы изменить мир, разумеется. – Сильва посмотрел на друзей так, что они вздрогнули – столько веры было в глазах Бруджи. Но уже через мгновение хозяин «Заката» вернулся к лёгкому, почти шутливому тону. – Но вы можете не торопиться с решением. Осмотритесь, пообвыкните, попробуйте наш фирменный коктейль… – Забытый друзьями блондин выставил три бокала с тёмной жидкостью. – Рекомендую: Кровь Заката.

Соприкоснувшийся хрусталь издал мелодичный звон, Кайл сделал осторожный глоток, посмотрел на замершего Макса и широко улыбнулся:

– Слушай, а вкусно!

Хабаровский край, окрестности протоки Гольдинской

В привычке ничего не ждать есть свои плюсы – не разочаровываешься. Мира давно усвоила эту прописную истину, но иногда забывалась и начинала надеяться. Например, на то, что в толще земли найдётся не кусок твёрдой породы или дерева, а артефакт… Она жаждала найти артефакт и ничего не могла с этим поделать. Надеялась. И разочаровывалась. Вот и сейчас, вытащив камень – всего лишь камень! – Мира с силой воткнула совок, которым расчищала грунт, в стенку шахты, выбралась на поверхность, села на раскладной стульчик, посмотрела на ярко-голубое небо, без единого облачка: обещанный человским радио дождь так и не собрался, и, слегка успокоившись, вздохнула: