— О господи!

— О, прошу прощения. Очень больно?

Он уперся коленом в спину Уоллеса, заставляя его прогнуться, но тело толстяка не очень-то поддавалось, и держать его становилось все тяжелее и тяжелее.

— На колени!

— Но зачем? Я сотрудничаю с тобой. Не пытаюсь сопротивляться.

— На колени, — снова прошипел Диего сквозь зубы.

Уоллес повиновался. Такой угол нравился Диего больше. Он открывал массу возможностей. И еще это была поза просителя, которая работала на Диего.

— Скажи мне, где искать Тори.

— Я не знаю. Я не видел ее сегодня и даже не разговаривал с ней.

Диего взмахнул бритвой, и нижняя часть мочки уха Уоллеса упала ему на плечо.

— В следующий раз отрежу все ухо. И Тори больше не захочет тебя, ты, старый бурдюк. И ни одна другая шлюха тоже, потому что ты станешь полным уродом. Так где Тори?

Трюк с ухом обычно работал безотказно. После этого Диего рассказывачи то, что он хотел узнать, и он в благодарность прекращал мучения жертвы, быстрым взмахом перерезая ей горло. Только один мужчина продержался до тех пор, пока не были отрезаны оба уха и нос. Но он был крепким сукиным сыном.

Диего надеялся, что с банкиром не придется возиться так долго. Ему не нравилось находиться в доме. До Диего вдруг дошло, что Уоллес вполне мог успеть нажать на какую-нибудь беззвучную сигнализацию, что-то типа тревожной кнопки, сообщающей полиции, что в дом проник злоумышленник. Но он отмел эту мысль. Но Диего не прожил бы долго, если бы был склонен проявлять беспечность.

И теперь, через пять минут этой вот пляски с бубном, он приготовился покончить с Уоллесом и сказать «до свидания» Бухгалтеру.

— Еще один раз. Последний. Даю тебе последний шанс. Потому что такой вот я добрый парень. Где Тори?

— Клянусь, что не знаю, — произнес Уоллес. — Сегодня рано утром я получил от нее короткое сообщение о том, что ей надо срочно покинуть город.

— И куда она отправилась?

— Про это ничего не сказала.

— Где твой телефон?

— Я оставил его в офисе.

Считаешь меня идиотом! — Крик Диего эхом отразился от мраморных стен ванной. Взмах бритвы — и Уоллес лишился половины другого уха.

Банкир словно подавился воздухом, который вдыхал, но на этот раз не вскрикнул.

— Я бросил телефон в кресло, когда вошел в спальню, прежде чем пойти в туалет, — сказал он. — Пойди посмотри, если не веришь.

— Я вижу, что ты пытаешься мне нос натянуть!

— Вовсе нет. Клянусь!

— Ты хочешь, чтоб я пошел посмотреть, в спальне ли твой телефон. Отлично! Но сначала мне придется тебя убить, потому что я не отпущу тебя, пока ты не скажешь мне то, что я хочу знать, или пока не будешь мертв, — он подождал, пока до Уоллеса дойдет смысл сказанного. — Мне-то, в общем, все равно, а ты сам решай.

— Я думаю, что ты убьешь меня в любом случае.

— Скажи мне, где Тори.

— Я не знаю.

— Где она?

— Если бы знал, был бы вместе с ней. Я не знаю. Но если бы и знал, все равно бы тебе не сказал.

— Говори, где она, или умрешь в следующие пять секунд!

— Ни хрена я тебе не скажу. Я люблю ее.

Диего двигался быстро и бесшумно, как змея. Но он не перерезал Уоллесу горло. Вместо этого он приложил его башкой об унитаз. Тело толстяка тяжело шлепнулось на мраморный пол, а лоб оставил на краю унитаза причудливый кровавый узор.

Диего взял полотенце с монограммой и вытер лезвие бритвы, затем сложил ее, засунул в карман и вышел из ванной. Сотовый лежал именно там, где сказал Уоллес. Со своего наблюдательного пункта Диего пропустил момент, когда банкир бросил его в кресло, прежде чем пойти облегчиться.

Диего быстро спустился вниз. Стараясь, чтобы его не заметили в окнах, выходящих на фасад дома, он отправился в кухню, через которую вошел в дом. Там горела всего одна лампа над плитой. Поднеся к лампе сотовый Уоллеса, он открыл раздел с сообщениями. Тори. Восемь сорок семь. Она писала, что надо срочно уехать из города, но не сообщала, куда. Затем Диего посмотрел список звонков. Куча исходящих на номер Тори, и ни одного от нее. Толстяк говорил ему правду.

Диего достал свой телефон и позвонил Бухгалтеру.

— Я добыл номер мобильного Тори Шайрах, — сообщил он.

— Мне нужен был не номер, а местонахождение.

Диего продиктовал номер и объяснил про сообщение в телефоне Уоллеса.

— Все это хорошо, — голос Бухгалтера звучал весьма напряженно. — Но где она?

— Уоллес не знает.

— Ты не смог из него вытащить?

— Он не знает.

— Не знает? В настоящем времени?

— Чего мы добьемся, убив его?

— Что с тобой случилось, Диего? Мертвец не сможет тебя опознать.

— Уоллес и так не сможет. Он меня не видел.

В трубке повисла тяжелая пауза, затем снова послышался голос Бухгалтера:

— Ты сейчас где?

— Все еще в доме.

— Так попробуй еще раз. Кроме ушей, у него есть пальцы на руках и ногах. Пенис, в конце концов.

— Это ни к чему не приведет.

Диего всегда доверял своим инстинктам, а Боннел Уоллес явно был человеком, который умрет, защищая любимую женщину.

— Он говорит, что не знает, где Тори, и я ему верю, — с нажимом произнес Диего.

— Никаких свидетелей!

— Я же говорил вам уже, что меня он не видел, а вас я не упоминал.

— Ты никогда не оставлял жертву в живых. Что случилось сейчас? Откуда такая мягкость?

— Это не мягкость. Просто мои мозги все еще при мне. Убивать Уоллеса рискованно, потому что я не могу смыться из его дома по-тихому. Как только открою дверь, заорет сигнализация. И если я не успею убежать от полиции, не хотелось бы быть пойманным на трупе.

— Ты отказываешься добыть то, что тебе было заказано?

— То, что мне было заказано, добыть невозможно. Глупо убивать человека из-за информации, которой у него нет.

И снова на другом конце линии послышалась зловещая тишина.

— Ты уже дважды разочаровал меня на этой неделе, Диего. — От шелковых ноток в голосе Бухгалтера у него побежали мурашки по спине.

Все, кто знал что-нибудь о Бухгалтере, были осведомлены и о том, что происходит с людьми, которые разочаровали или подвели этого человека. Диего не боялся, что с ним могут поквитаться. Он был слишком ловок и изворотлив, чтобы даться им в руки. Но Бухгалтер мог наказать его другим способом…

И вдруг он понял кое-что такое, что обрушилось на него, словно тонна кирпичей. Во второй раз.