Но я люблю его. Очень.

Переговорная закрыта изнутри. Там никого нет.

Кабинет Руслана звукоизолирован, потому что он любит музыку, но предпочитает не навязывать это коллегам. Дверь в кабинет тоже закрыта.

Но нас в любом случае никто не потревожит. Рабочий день закончен, сейчас вечер, скоро ночь, за окнами уже темно.

У нас есть время для того, чтобы провести его только вдвоём. Особенное время. Только наше вдвоём.

В такие моменты я особенно ярко чувствую себя принадлежащей Руслану женщиной, особенно сильно ощущаю его страстную любовь ко мне, и особенно остро осознаю, что лишь любовница и подчинённая.

Я устала бегать по кругу в мяслях об этом, поэтому предпочитаю просто наслаждаться моментом.

У меня прекрасный мужчина. Умный, мужественный, нежный, чуткий, и заботливый.

Прекрасный секс. Очень чувственный, страстный и полный наслаждения — от ласк до оргазмов.

Прекрасная работа. Наконец-то я чувствую себя реально востребованной и компетентной. Мне хорошо платят, но свой хлеб я ем не задарма. И нахожу в этой занятости отдельное удовольствие.

И это не аутотренинг. Это просто факты.

А любовница я или невеста… Об этом лучше не думать. Ничего, кроме горечи эти мысли не приносят. Так зачем? Я хочу быть с ним. И наскольку могу — я с ним.

Достаточно ли этого мне?

Нет.

Я хочу жить с ним вместе, но он против. Теперь против. Говорит, что не хочет вновь создавать иллюзию семейной жизни. Потому что, как показывает практика, так только больнее. Есть исходные данные. Они таковы, каковы есть. Он женат, женат по сути фиктивно. Но если он нарушит данное себе слово, если перечеркнёт все эти годы, когда гордился собой потому, что выхаживал женщину, которую ценил, он потеряет себя. И такой — вряд ли будет мне нужен.

Это только кажется, что проблема в разводе. Проблема не в разводе. А в чувстве, что он принадлежит другой женщине. При том, что в его сердце нет никого, кроме меня.

Я знаю, что это правда. Потому что знаю, как он на меня смотрит. Знает, как касается меня. Знаю его искреннюю и бескорыстную заботу. Знаю его терпение к моему плохому настроению. И чувство безопасности, которое он во мне рождает самим фактом того, что он у меня есть.

Я знаю, что он меня любит. Искренне, по-настоящему. Знаю, что в его душе нет покоя из-за того, что он не может дать мне то, чего я хочу. Из-за того, что предложил мне лишь синицу в руке.

И знаю, что он её не бросит. Что развестись с ней и остаться при этом её опекуном для него будет равносильно предательству. И прежде всего — предательству самого себя.

Он давно уже не говорит со мной об этом. Он вообще теперь часто молчит. Он вновь обрёл силы, вновь стал тем, кого я узнала тогда в Питере. Самодостаточным, уверенным в себе, предпринимателем-одиночкой. Только теперь я знаю больше.

А ещё я знаю то, что он верен не только ей. Но и мне. Просто верен по-разному.

Я стою между столом и окнами, занимающими всю стену. Сейчас они закрыты жалюзи.

Прямо за мной — Руслан. Он прижимается ко мне сзади, убирает пальцами волосы с моей шеи, безумно приятно покрывает её несколькими лёгкими поцелуями. Ярко ощущаю его эрекцию. Её сложно не ощутить. И это очень заводит меня.

Чувствую силу его ладони на своей шее. У него красивые руки. Грубоватые, очень мужские и в то же время — элегантные. Длинные, жилистые, узловатые пальцы с аккуратным мужским маникюром. Он вообще очень ухожен. Метросексуал с внешностью потрёпанного жизнью брутала.

Чувствую нажим. Склоняюсь ниже. К пахнущей кофе столешнице. Ему нравится владеть. Он снова берёт меня без выбора. Никаких ухаживаний. Никакого соблазнения. В этом есть что-то безусловно первобытное. Сильный мужчина овладевает слабой женщиной просто потому, что такова природа и он ей следует. И нет никаких оснований для того, чтобы считать это чем-то неправильным. Он слишком мужественен, чтобы моя женская суть могла этому противостоять.

Хватка немного ослабевает, пальцы зарываются в волосы, гладят кожу, обманчиво нежно, но стоит мне выказать хоть намёк на сопротивление, я тут же чувствую силу его мускулистой руки.

Он укладывает меня животом на стол, задирает обтягивающее чёрное платье из хлопка. Выше тугих полосок чёрных чулок в мелкую сетку. Выше ягодиц. На талию. Моя голая оттопыренная задница задирается кверху будто сама. Я подставляю ему свою увлажнившуюся дырочку так, чтобы ему было удобнее в неё войти. Потому что лучшее, что со мной может произойти этим вечером — именно сейчас и произойдёт. И, будучи знакомой с этим ярким удовольствием, его невозможно не предвкушать.

Он медленно, не торопясь, спускает с меня трусики. Властно гладит кончиками пальцев эпилированную киску. Знаю, что ему нравится, что я успеваю промокнуть, несмотря на отсутствие предварительных ласк. Чувствую это. Его возбуждение, его мощную мужскую похоть невозможно игнорировать. Он всегда хочет так сильно, что я ощущаю это едва ли не кожей. Входя в кабинет, я дрожала. От нарастающего возбуждения.

Чувствую, как он скользит пальцем меж губами. Уверенно, по-хозяйски. Каждое такое прикосновение вызывает потемнение в глазах, и я закрываю их, потому что всё равно перестаю различать предметы. Стараюсь сдерживать стоны. Потому что знаю, что ему нравится моё сопротивление собственному удовольствию. Нравится понимание своей власти надо мной, и эта моя жалкая борьба в начале каждого полового акта.

Слышу его дыхание. Слышу потрескивание свечей — по вечерам, когда мы остаёмся в офисе одни, он любит их зажигать.

Стараюсь смолчать. Но у меня не получается. В который раз. Тихий стон удовольствия — просто результат умелых движений, при которых моя киска превращается в источник нестерпимого кайфа. Знаю, что мои стоны удовольствия он воспринимает правильно — как подтверждение своей безумной, зашкаливающей сексуальности. Дикий, невероятно дикий и независимый, сильный мужчина, которого невозможно не хотеть.

Киска принимается пульсировать, источая помимо влаги, волны удовольствия, отдающиеся во всё тело. Прежде всего — в голову. Она превращается в тёплый очаг наслаждения, который нельзя игнорировать. Попросту нереально.

Он умеет трахать так, что я едва не теряю сознание от волн потрясающего удовольствия.

В который раз я ярко ощущаю свою женственность. Ту, что сильнее меня самой, когда я пытаюсь быть разумной. Он умело пользуется этим. Пробудил это во мне и теперь наслаждается результатом. И пока я отвечаю ему искренней благодарностью, я ему не надоем.

Толстый, тёплый и очень твёрдый член проникает в моё похлюпывающее, текущее соками, лоно. Чувство страдающей без секса суки, которую никак не начнут иметь, наконец-то исчезает, сменяясь удовольствием отдаваться.

Член медленно входит глубже. Ещё глубже. Удовольствие и восторг. Яркие, немыслимо яркие ощущения, которые называются одним-единственным словом — наслаждение. Настоящее. Без шелухи.