— Уж не за этот ли «законный» бизнес российские власти точат на вас зубы?

— Во всем виновата политика, инспектор, — пояснил Андропов с видом оскорбленной добродетели. — Политика и мое нежелание давать кое-кому на лапу.

— Показательная казнь?

— Это мы еще посмотрим…

Андропов поднес стакан к губам.

— И все же… Насколько я знаю, в русских тюрьмах сейчас находится немало богатых людей. Вы не боитесь к ним присоединиться?

Андропов пожал плечами.

— К счастью, — добавил Ребус, — у вас здесь много влиятельных друзей, и не только среди лейбористов, но и среди националистов. Должно быть, это очень приятно — чувствовать себя настолько нужным человеком…

Русский миллиардер продолжал молчать, и Ребус решил сменить тему:

— Расскажите мне об Александре Федорове.

— Что именно вас интересует?

— В прошлую нашу беседу вы упомянули, что его выгнали с преподавательской работы за связи со студентками.

— Да. Ну и что?

— Я не сумел найти ни одного упоминания об этом ни в прессе, ни в Сети.

— Дело не предавалось огласке, но в Москве о нем многие знали.

— Странно все-таки, что вы рассказали мне об этом, но не упомянули, что вы, оказывается, вместе росли. Ведь вы жили в одном районе, кроме того — вы ровесники…

Андропов коротко взглянул на него.

— Не могу не повторить, инспектор: я просто потрясен…

— Насколько близко вы его знали?

— Почти не знал. Я, по-видимому, воплощал все, что Александр ненавидел и презирал. Если бы он сидел сейчас с нами, он употребил бы такие слова, как «алчность», «беспринципность» и «жестокость». Я, впрочем, предпочитаю говорить об уверенности в себе, предприимчивости и динамизме.

— Значит ли это, что Федоров был убежденным коммунистом?

— В вашем английском языке есть слово «больши».[19]Оно происходит от нашего русского «большевик». В свое время большевики проявляли неслыханную жестокость и беспринципность, но теперь так называют только упрямых ортодоксов, неспособных приспособиться к изменившимся историческим реалиям. Александр был из таких.

— Вы знали, что он находится в Эдинбурге?

— Кажется, я что-то такое слышал или читал в какой-то газете.

— Вы встречались с ним здесь?

— Нет.

— Странно все-таки, что Федоров зашел выпить именно сюда.

— Странно? — переспросил Андропов, снова пожимая плечами. — А чего тут странного? — Он отпил немного воды.

— Посудите сами: два человека, два земляка, каждый из которых по-своему знаменит и которые к тому же вместе росли, оказываются в одном сравнительно небольшом городе, но ни один из них не проявляет желания встретиться. Можете вы объяснить — почему?

— Наверное, потому, что нам нечего сказать друг другу, — заявил Андропов и вдруг добавил: — Не хотите ли выпить еще, инспектор?

Ребус машинально заглянул в бокал и обнаружил, что каким-то образом успел прикончить свое виски.

— Нет.

Он покачал головой и поднялся, собираясь покинуть кабинку.

— Пожалуй, я все же расскажу Бейквеллу о нашей встрече, — сказал ему вслед Андропов.

— Можете рассказать о ней и Кафферти, если хотите, — парировал Ребус. — Он подтвердит: если я за что-то берусь, то всегда довожу дело до конца.

— В этом отношении вы с ним очень похожи, — ответил Андропов. — Приятно было с вами побеседовать, инспектор.

Выйдя на улицу, Ребус попытался закурить, но порывистый, резкий ветер несколько раз гасил огонек зажигалки. Втянув голову в плечи и заслоняя лицо ладонями, Ребус попробовал закурить еще раз. Именно в этот момент из притормозившего напротив входа такси вышли член парламента Меган Макфарлейн и ее секретарь Родди Лидл. Не заметив Ребуса, они промаршировали прямиком в вестибюль отеля.

Проводив их взглядом, Ребус выпустил в небо струйку табачного дыма. Интересно, подумалось ему, что-то расскажет им Андропов о только что состоявшемся разговоре?

В отделе уголовного розыска Вест-Эндского полицейского участка Шивон встретили дружными аплодисментами. Правда, на данный момент из шести детективов в отделе находились только двое, однако оба они пожелали выразить ей таким образом свою признательность.

— Вы можете держать Рэя Рейнольдса у себя сколько пожелаете, — с ухмылкой сказал инспектор Шэг Дэвидсон и только потом представил Шивон своему товарищу, констеблю Эдаму Брюсу. Все это он проделал, не вставая с кресла, на котором сидел, забросив ноги на столешницу.

— Просто приятно посмотреть, как вы тут вкалываете, — заметила Шивон. — Где остальные?

— Отправились за подарками к Рождеству. А ты что-нибудь подаришь мне в этом году, Шивон?

— Я подумываю о том, чтобы завернуть Рэя Рейнольдса в красивую бумагу и отправить вам с посыльным.

— И думать не моги. — Дэвидсон слегка откашлялся. — А как там наш Гудир? Справляется?

— Вполне.

— Он неплохой парень, верно? И совсем не похож на своего братца. Ты уже знаешь, что Тодд каждое воскресенье бывает в церкви?

— Да, он упоминал об этом.

— Просто небо и земля… — Дэвидсон покачал головой. — Даже не верится, что они родные братья.

— Давай лучше поговорим о Ларри Финтри, — предложила Шивон.

— Давай, — легко согласился Дэвидсон. — А что тебя интересует?

— Вы его хотя бы задержали?

Инспектор громко фыркнул:

— У нас все камеры битком набиты, Шив. Ты знаешь это не хуже меня.

— Стало быть, его выпустили под залог?

— В наши дни только каннибалов или нацистских преступников не выпускают под залог.

— Где я могу его найти?

— В общежитии, в Брантсфилде.

— В каком общежитии?

— Собственно говоря, это не совсем общежитие, а что-то вроде приюта для наркоманов и алкоголиков. Впрочем, сейчас ты его там вряд ли застанешь. — Дэвидсон посмотрел на часы. — Я бы на твоем месте сразу рванул на Хантер-сквер или в Медоуз.

— Я только что была в кафе неподалеку от Хантер-сквер.

— Разве ты не видела, сколько там ошивается психов?

— Я видела нескольких бездомных, — уточнила Шивон. Краем глаза она заметила, что пристально уставившийся на экран компьютера Брюс на самом деле играет в «Сапера».

— Попробуй поискать на скамьях в парке за старой больницей, — посоветовал Дэвидсон. — Ларри там частенько бывает. Впрочем, сейчас слишком холодно, чтобы торчать на открытом воздухе. Как вариант могу посоветовать ночлежки на Грассмаркет и Каугейт… Кстати, а зачем он тебе понадобился?