Индурова разжалась, приоткрывая пухлый, манящий своей свежестью ротик.

— Господи, — жарко зашептала Катька, привстав на цыпочки и приблизив алые, полные губы к уху офицера. — Я уже и не чаяла тебя увидеть. Полночи шла. По лесу-то страшно ночами шастать.

— Ты зачем здесь? — Индуров с трудом сдерживал раздражение. — Оставалась бы дома. Тут и так с души воротит…

Штабс-капитан опять взглянул на пост, после чего потащил ничего не понимающую девушку в глубь тайги. Катька, находясь в полном недоумении, послушно следовала за своим, как она полагала, суженым.

Пройдя шагов сто, Юрий Валентинович заприметил ветвистый кустарник, за ним и решил спрятаться.

— Так, — Индуров извлёк из кармана серебряный портсигар, но папироску доставать не стал. — Рассказывай, что стряслось? Письмо тебе передали?

— Да, любимый. Я и прибежала.

— Прибежала…. — Юрий Валентинович сжал кулаки. — А кто тебе сказал ко мне идти, дура? Тут чёрт те что творится, а она… прибежала! Кто тебе сказал, что я здесь?

— Так я в казармах была. Там и поведали.

— Поведали, — едва не сорвался на крик штабс-капитан. — И ты скорей сюда! Тут война, тут стреляют, а она…

— Да как же иначе, Юрочка, — девушка говорила негромко, с придыханием, не замечая, как её ухажёр нервно поглядывает то на тропинку, то в сторону пристани. — Нам ведь теперь никак врозь нельзя. Радость у меня для тебя. Тяжёлая я…

— Что? — переспросил Индуров.

— Ребёночек у нас будет, — Катька радостно улыбнулась и снова бросилась на шею офицеру. — Представляешь, у нас дите будет! Правда, хорошо?

Юрий Валентинович онемел. Диким табуном носились в индуров-ской голове мысли, весьма далекие от радости и восхищения. Это что ж получается? Всё, абсолютно всё, над чем он корпел последние два месяца, рушится, словно камнепад со скалы. Ребёнок… Да какой, к дьяволу, ребёнок, когда уже с Мичуриным всё оговорено! И свадьба с Полиной не за горами. И имение отцовское продано. Ну, сучка…

Штабс-капитан с трудом разжал руки молодки и, не глядя ей в глаза, пробормотал:

— Здорово. Правда… замечательно.

— Так вот я и пришла, — Катька отцепилась от любовника и принялась оправлять платье, — чтобы ты знал и осторожным был. И ещё. Уезжать нам нужно. Следователь меня расспрашивал. Про барина. Что да как. Умный такой попался. Наблюдательный. Всё на кольцо смотрел. Пришлось хитрить, будто уронила, и оно в щель в полу закатилось.

«Как бы не так! — чуть не выкрикнул Индуров. — Не из тех господин Селезнёв, что верят таким простушкам». А голова штабс-капитана тем временем продумывала, как избавиться от надоевшей, теперь уже опасной полюбовницы. В город её отпускать нельзя. И при себе держать тоже. Какие только варианты не продумывал штабс-капитан, вывод постоянно напрашивался один… Юрий Валентинович прикусил губу. Нет, не для того он обхаживал Полину Кирилловну, чтобы вот так, по Катькиной бабьей глупости, все рухнуло в одночасье.

Самый подходящий вариант вспомнился неожиданно. Когда он встречал по весне плот с артиллеристами, то совершил небольшую прогулку вдоль берега реки. Вот тогда-то им был обнаружен крутой обрыв, нависший тяжёлым земляным козырьком над мутной, тогда ещё с ледяной шугой, водой. Это место с поста не видно никак. Даже тогда, в начале мая. А теперь за листвой и подавно. Вот там, думал штабс-капитан, и следует убить, а тело кинуть в бурный зейский поток. Течение быстрое, сразу унесёт в Амур. Даст бог, прибьёт к китайскому берегу. И все — концы в воду.

Штабс-капитан правой рукой нащупал в рукаве кителя стилет, а левой крепко обнял податливый, девичий стан. Страсть даже не нужно было разыгрывать. Как только упругая Катькина грудь упёрлась в китель офицера, у него сразу же от возбуждения закружилась голова.

— Идём, — пылко шептал Катьке на ушко Юрий Валентинович. — Спрячемся. Я соскучился. Вон там… кусты. Идём туда, там никто не увидит.

Катька прижалась к любовнику и, схватив его под руку, пошла, куда повёл. Она всё время щебетала: то о себе, то о том, что происходит в городе, то о своих опасениях за дитя… Но Индуров не слушал. Правая рука офицера снова углубилась в рукав кителя, отстегнула специально сделанный на заказ клапан, и в раскрытую ладонь капитана из потайной секции выпало тонкое жало ножа. Как только парочка оказалась у обрыва, Юрий Валентинович пропустил девушку вперёд, — мол, посмотри, какова Зея с утра, в городе, чай, такого не видывала — ещё раз огляделся по сторонам и ударил лезвием в спину любовницы.

Катька охнула, всплеснула руками, в одно мгновение сникла, с всхлипыванием выпустив из лёгких воздух. Будто бабочка, сорвавшаяся с булавки натуралиста, соскользнула она со стилета и рухнула в мутные воды дальневосточной реки. Индуров проследил за тем, как тело скрылось в пенной воде, после чего тщательно протёр лезвие стилета листвой, и, спрятав нож в рукав, спокойно пошел к переправе.

Кнутов молчал, изредка бросая взгляд на попутчика. Белый некоторое время терпел, но не сдержался и произнёс:

— Анисим Ильич, голубчик, что с вами?

— Да так, знаете ли… Мысли всякие…

— Мысли, говорите? Открывайтесь, что вас гложет?

Кнутов снял с головы котелок, протёр его изнутри платком, после чего вытер лоб и водрузил головной убор на прежнее место.

— Скажите, господин капитан, вы ведь когда к нам ехали, основательно подготовились?

— А иначе никак нельзя…

— Может прозвучит нетактично, но мне покоя не даёт ваше… ложе.

— Проще говоря, кровать, на которой сплю? В нумере? Что с ней? — Белый хитро прищурился.

Если Кнутов задаст ему тот самый вопрос, которого он от него ждал, значит, наблюдательность не подвела, и с таким помощником можно не опасаться.

— Видите ли, мы обратили внимание на дверь, которую вы приспособили вместо матраца. Я так понял, она была не только ложем, а и… мишенью. Для метания острых предметов. Ножичка, вилочек… Так?

— Совершенно верно. И что?

Кнутов потёр ладонью тщательно выбритый подбородок и произнёс:

— Там меня заинтересовали несколько дырочек. Дерево пробито мощным четырёхгранным лезвием. Что это было?

Белый ещё раз усмехнулся и, заведя руку за спину, вызволил на свет Божий предмет, чем-то напоминающий механическую шестерню. Кнутов видел подобного рода штуки в железнодорожном депо. Оружие, которым Белый пробивал крепкую дверную доску, оказалось ободом с гранёными шипами по кругу, легко прятавшимся в ладони.

— Изобретение одного моего знакомого, — пояснил Олег Владимирович, протягивая железку Кнутову.

— Как сие называется? — Анисим Ильич с любопытством вертел диковинное и опасное орудие.

— Понятия не имею, — отозвался Олег Владимирович. — Изобретатель сказал, что в некотором роде схожие игрушки имеются на Востоке и предназначены для защиты от врагов с небольшого расстояния, шагов с десяти. Главное, правильно поставить руку, иначе траектория полёта изменится, и цель не будет повержена. Метать нужно уметь, не то можно и самому получить увечья.