Ее прервал раздавшийся из-за двери крик. Дверь распахнулась, и в каюту влетела Мария. За ней Констанс увидела нечто серое, аморфное, похожее на дым, и это нечто двигалось к ним.

Откуда взялся дым? Неужели на судне пожар?

Пендергаст уронил мешок и невольно отступил на шаг. Констанс удивленно отметила на его лице изумление, даже страх.

Нечто заполнило собой весь дверной проем. Мария вскрикнула, но сущность обволокла ее, заглушая вскрики.

Проплыв в каюту, призрак на мгновение заслонил собою коридорную лампу, и ошеломленная Констанс увидела внутри дымного силуэта что-то странно раздувающееся, с двумя налитыми кровью глазами и третьим глазом на лбу, посередине. Какое-то демоническое существо словно калека дергалось, колыхалось, качалось при движении, а может, пританцовывало…

Мария вскрикнула еще раз и упала на пол с шумом, похожим на звон бьющегося стекла. Горничная дико вращала глазами и дергалась в конвульсиях.

Существо миновало ее и вплыло в гостиную, наполняя комнату сырым, зловонным духом плесени, при этом оттесняя Пендергаста в угол. И вот призрак уже наплывает, поглощая, и у спецагента вырвался сдавленный крик, полный такого первобытного ужаса, такого агонизирующего отчаяния, что этот вопль ледяным холодом пробрал Констанс до самых костей.

Ле Сёр стоял посреди заполненного людьми вспомогательного мостика, уставившись на экран сверхчастотного радара, где показалось изображение приближающегося корабля. Прибор зафиксировал суммарную скорость сближения тридцать семь узлов.

— Две тысячи пятьсот ярдов, — сообщил второй помощник капитана.

Ле Сёр быстро подсчитал в уме: до сближения две минуты.

Он бросил взгляд на более чувствительный прибор частотного диапазона X, но на его показания наводило помехи отражение от морской поверхности и рассеяние в дожде. Перед этим капитан поневоле быстро и без лишнего шума вкратце посвятил остальных офицеров в свой план. Гордон понимал: очень возможно, что Мейсон слышала его разговор с капитаном «Гренфелла»; не было стопроцентного способа изолировать ее от информации. Но в любом случае, когда «Гренфелл» начнет действовать, «Британии» придется очень туго. К Ле Сёру подошел старший механик Холси.

— У меня есть расчеты, о которых вы просили. — Он говорил тихо, так чтобы остальные не слышали.

Значит, все настолько плохо, подумал Ле Сёр. Он отозвал Холси в сторону.

— Цифры основаны на допущении прямого столкновения с центром отмели, чего мы и ожидаем.

— Изложите быстро.

— При заданной силе ожидаемый показатель смертности составит от тридцати до пятидесяти процентов — при том что у остальных будут серьезные травмы: переломы, контузии, ушибы.

— Понятно.

— При осадке судна в тридцать пять футов первоначальное соприкосновение «Британии» с малой отмелью произойдет на некотором расстоянии от главного массива рифа. К тому моменту, когда судно столкнется со скалами, оно уже будет пропорото от носа до кормы. Все водонепроницаемые отсеки и переборки окажутся пробиты. Расчетное время погружения — менее трех минут.

Ле Сёр судорожно сглотнул.

— Нет ли шанса, что оно может повиснуть на скалах?

— Обрыв очень крутой. Корма съедет с него и погрузится очень быстро.

— Боже милостивый.

— Учитывая масштабы смертности и травматизма, а также скорость, с которой «Британия» погрузится, невозможно будет принять какие-то меры по организованной эвакуации. Это означает, что при столкновении ни у кого на борту не останется шансов выжить. В том числе, — тут он запнулся, обводя взглядом комнату, — у личного состава вспомогательного мостика.

— Тысяча пятьсот ярдов до сближения, — объявил второй помощник, не отводя глаз от радара. По лицу его катился пот. Вспомогательный мостик погрузился в молчание, взоры всех были прикованы к маячившему на индикаторе зеленому пятнышку.

Ле Сёр ранее уже взвешивал, стоит ли объявлять пассажирам и экипажу общую команду морально приготовиться к удару «Гренфелла», но принял решение этого не делать. Во-первых, объявление по радио оповестило бы и Мейсон. Но, что более важно, — если «Гренфелл» выполнит задачу хорошо, сила бокового удара поперек носа «Британии» большей частью поглотится неимоверной массой судна. Полученная встряска всего лишь напугает пассажиров, в худшем случае — собьет кого-то с ног. Приходилось идти на такой риск.

— Тысяча двести ярдов.

Спешно шагающий по девятой палубе Роджер Майлз услышал топот бегущей толпы и вжался в нишу. Мимо, крича и жестикулируя, промчалось стадо охваченных истерией пассажиров — Бог ведает куда и зачем. В потной руке Майлз, как талисман, сжимал магнитную карточку-ключ, другой рукой вытащил из кармана фляжку и сделал долгий глоток виски — восемнадцатилетнего «Макалана» — и сунул флягу обратно. Глаз распух после удара, полученного в драке с психованным пассажиром в ресторане «Оскар»: круизный директор чувствовал себя так, словно кто-то надувал глаз воздухом, всесильнее и сильнее. Белая рубашка и смокинг были испачканы кровью из разбитого носа, который все еще кровоточил. Не директор, а настоящее пугало.

Роджер сверился с часами. Если информация, которую он получил, верна, до столкновения оставалось полчаса — а у него имелись все основания ей верить. Он еще раз проверил, свободен ли путь, затем неверной походкой выбрался из укрытия. Необходимо любой ценой избежать встречи с пассажирами. На «Британии» настало время Повелителя мух[49], когда каждый сам за себя, а никто не скатывается к скотоподобному состоянию быстрее, чем кучка богатых засранцев.

Майлз опасливо пробирался по палубному коридору. Хотя в поле зрения никого не было, отовсюду доносились пронзительные крики, визг, мольбы и отчаянные рыдания. Он не мог поверить, что судовые офицеры и сотрудники службы безопасности как будто вовсе исчезли, оставив работников гостиничного хозяйства вроде него на милость перетрусивших пассажиров. Никто ни о чем не информировал, не давал никаких инструкций. Было ясно, что никто просто не знает, как справиться с катастрофой такого масштаба. Судно превратилось в сумасшедший дом, в котором царила анархия, и самые дикие слухи распространялись, как лесной пожар на ветру.

Директор круиза продолжал осторожно шагать по коридору, зажав в руке магнитный ключ. Это его билет на выход из этого сумасшедшего дома, и он намеревался незамедлительно им воспользоваться. Четыре тысячи триста пассажиров ждет незавидная участь — быть перемолотыми в мясной фарш, когда корабль нарвется на страшные рифы Большой банки. Счастливчики, выжившие после удара, проживут в ледяной воде еще минут двадцать, пока не скончаются от гипотермии.

На этот праздник он не собирался, благодарим покорно.