– Эй. Я уже знаю, что, когда ты не хочешь есть, всё плохо.

Хельмо наконец вскинулся. Глаза его лихорадочно загорелись.

– Я лучше выехал бы в столицу прямо сейчас. Как ты на это смотришь?

И он опять понурился. Окончательно сбитый с толку, Янгред переступил порог и приблизился, всмотрелся в обычно мягкие, а сейчас ожесточившиеся черты, в резко обозначившиеся на лбу морщины. Хельмо скрипнул зубами и с силой взъерошил себе волосы пятернёй.

– Что с тобой?.. – Янгред помедлил. – Я же вижу. Не дури.

Правый кулак Хельмо сжался. Блеснуло золотом гербовое кольцо.

– Я должен увидеть дядю.

– Скучаешь, что ли?.. – Янгред через силу улыбнулся. Не в этом дело, он не сомневался, хотя и сделал вид, что поверил, и, не дожидаясь ответа, напомнил: – Людям мы обещали отдых и время на перевязку. До столицы всего день пути. Послезавтра повидаешься с дядей, а сегодня идём пировать. Может, к утру прибудет ещё пара смешанных отрядов, с севера. Инельхалль с Хайрангом должны приехать, они соскучились по тебе.

– Я…

Хельмо осёкся, скрестил на груди руки, а потом и вовсе обхватил себя за плечи, будто замёрз. Невольно Янгред в очередной раз уцепился взглядом за широкий шрам меж его носом и губой. След от рукояти меча железнокрылого, не такой длинный, какой оставила самому Янгреду Имшин, зато шире и темнее. Лицо из-за этого увечья стало казаться старше, грубее, но прямо сейчас оно снова напоминало лицо ребёнка – то ли испуганного, то ли…

– Иди один. Кто-то же должен там быть. Передай, что мне неможется.

Янгред присел рядом, ухватил с кровати покрывало и набросил Хельмо на плечи. Пошутил про царский плащ, но, кажется, зря: Хельмо вздрогнул, ещё сильнее нахмурился и скинул ткань. Янгред начал беспокоиться по-настоящему.

– Что сказали тебе эти люди?

Молчание.

– Что сказали тебе бояре? – Янгред сцепил руки в замок: захотелось встряхнуть Хельмо, а тот вряд ли бы это потерпел. – Они в чём-то обвинили тебя, опять в сговоре или…

Хельмо издал негромкий безрадостный смешок. Янгред осёкся.

– Нет? Тогда почему и ты, и они мрачнее тучи? Может, это ты был с ними неласков? Неужели… – он оживился и снова пошутил: – побил их за трусость?

– Стоило бы, – отозвался Хельмо. – Только не совсем за трусость.

Он повернул голову, и глаза опять лихорадочно засверкали. Янгред наконец понял: Хельмо не огорчён, не напуган. Он зол, что-то сжигает его изнутри и чадит, не находя выхода. Теперь злость прорвалась, взметнулась тёмным дымом в сдавленных, отрывистых словах:

– Янгред, они привезли грамоту, в которой предложили мне стать царём. Продолжить Вторую династию. Свергнуть Хинсдро, ведь «не он наш спаситель; прошло его время». В таком случае на пути останется только Тсино… его сын.

Хельмо, сглотнув, принялся тереть лоб. Он дышал поверхностно и часто. Янгред молчал, понимая: это не всё. Хельмо, совладав с собой, продолжил; губы его взрезала особенно едкая, желчная улыбка.

– Эта грамота подписана не ими одними. Я же герой, Янгред. Видел, как народ тянет ко мне руки за благословением в каждом городе? Слышал, что они говорят? Они видят…

– Они видят правду, – резонно напомнил Янгред. – Ты сделал для страны то, на что никто не надеялся. Привёл войско. Разоблачил обманщицу. Ты…

– Нет. – Хельмо пытливо посмотрел на него. – Янгред, это мы видим правду. Я погубил больше, чем спас, и не спас бы даже этого, если бы не ты.

Опять он запнулся, будто налетев на преграду, хотел встать, и Янгред удержал его за плечо. Хельмо остался сидеть, но отодвинулся и снова уставился в пол.

– Ты продал домен своей бабушки и заплатил войску, которое нанял я. Ты спас столицу, которую отправился спасать я. Один я бы не справился. Так, может…

Взгляды столкнулись. В глазах Хельмо всё ещё клубилось злое отчаяние. Снова непривычная, отталкивающая и такая жалобная улыбка появилась на лице.

– Так, может, будешь нашим царём? Если это право меряется подвигами, ты заслужил его больше.

– Хельмо, ты несёшь…

– Они не понимают, – запальчиво продолжил он. – Если бы дядя не рискнул всем, ничего бы не было. Если бы он не попросил помощи, мы бы не встретились. Я и остатки дружины сгинули бы, обороняя дороги. И сколько бы я ни говорил об этом, народ слеп. Бояре тоже не хотели меня слушать; видел бы ты, как они усмехались в бороды. А ведь это они помогали дяде со дня воцарения; один из них – тот рыжий, Лябро – крёстный Тсино. Они были рядом с Хинсдро столько лет, видели все его жертвы…

…Но возможно, жертвы казались им недостаточными, а стареющий правитель, всю войну просидевший в столице, – ненадёжным. Янгред выдохнул. Проблемы он не находил.

– А чего ты ждал? Народ не видит царя в своих рядах, хотя, судя по Вайго Властному, привык, что царь всегда в пекле боя. Хинсдро нарушил ваши вековые традиции и расплачивается за это. За это всегда приходится платить. А вот ты их воплощаешь.

Может, зря он пытался донести такие вещи. Пусть всё виделось ясным, Хельмо с его самоотверженной сыновней любовью предпочитал слепоту. Янгред ждал, что он разозлится сильнее, станет спорить. Но неожиданно он лишь улыбнулся, уже светлее, увереннее.

– Мой дядя мудр. Он всегда берёг нашу страну, даже не беря в руки оружие. Он не так силён как Вайго, да. Но он заслуживает трона. С ним пришёл покой.

Янгред заставил себя кивнуть. В конце концов, что он знал о человеке, носившем имя Хинсдро и прозвание Всеведущий? Братья считали его дальновидным политиком. Часть острарского народа, пусть не вся страна, приняла его. Приняла и Злато-Птица, а это создание вряд ли потянулось бы к совсем дурному человеку. И, главное, Хельмо любил его. Но было ли его доверие ошибкой, как с Имшин, или верным выбором, как с Чёрным Псом?

– И что ты сделал с боярами? – спросил Янгред.

– Прогнал и велел не помышлять о подобном.

Янгред нахмурился.

– Думаешь, они так просто отступятся?

Хельмо кивнул.

– Они явились не с планом. Лишь ходили вокруг да около, льстили да спрашивали меня, а верю ли я дяде, а не кажется ли мне, что стране нужен царь посильнее, а что если я, да ещё и с поддержкой моих «славных огненных друзей»… – Хельмо махнул рукой. – Нет, Янгред. Может, я не так умён, как ты, может, повидал недостаточно придворных интриг. Но могу сказать тебе: заговор пока лишь зреет. Бояре обманываются нашими успехами и тем, что я молод, думают, мной можно будет управлять. И чем скорее я прибуду в столицу, чем скорее выкажу верность дяде, тем скорее помыслы развеются. Мы с ним едины. И верны друг другу.

– Возможно… – отозвался Янгред.

Хельмо уловил сомнение в его голосе и прибавил: