Она ждала меня у подножия лестницы. Сноп солнечного света из окна холла ослепительно сиял на краю медной чаши с маргаритками. Лиза стояла спиной к свету и я не видела выражения ее лица, но даже в этой короткой тихой фразе звучала та же трепетная неуверенность, которую я отметила еще на кухне.

– Как все прошло?

Увидев, что меня ждут, я остановилась, но теперь снова принялась неохотно спускаться по ступенькам.

– Все хорошо. Гораздо лучше, чем я ожидала.

Мисс Дермотт натянуто улыбнулась, не разжимая губ. Казалось, этим тихим поджиданием в засаде, этим осторожным шепотом она намеренно низводит меня назад на причитающееся мне место – в пыльную клетушку заговора, где я могу поделиться своими мыслями и надеждами лишь с ней и Коном, где я связана с ними тягостными, но неразрывными узами.

– Я же вам говорила, бояться нечего, – продолжала она.

– Знаю. Но, сдается мне, именно «так трусами нас делает раздумье»[47].

– Что?

– Ничего. Цитата. Шекспир.

На лице Лизы промелькнуло слегка неодобрительное выражение, совсем как в кухне, когда она никак не успевала оценивать ситуацию, безнадежно отстав от нас с Коном. Должно быть, ей пришлась не по вкусу цитата или, возможно, то, что, выйдя из дедушкиной комнаты, я вовсе не сгорала от желания поделиться. А может, ей не понравилось напоминание, что у меня есть совесть. Во всяком случае, она наглухо захлопнула меня в камере заговора.

– Сегодня вы демонстрируете слишком большую начитанность. Надо быть поосторожнее. Это не в ее характере.

Я улыбнулась:

– За границей у меня было вдосталь времени остепениться и отточить свой вкус.

– Хм. Он не… не выказывал никаких подозрений?

– Нет, – ответила я слегка устало. – Все, как вы с Коном и говорили. У него нет никаких причин что-либо подозревать. Ему такое и в голову не приходило.

Лиза довольно поджала губы.

– Итак, что там произошло?

Мысли мои вернулись к недавней сцене наверху. Что ж, не все можно купить.

– Если хотите, я перескажу вам в общих чертах, – медленно произнесла я. – Я рассказывала ему, где была с тех пор, как уехала отсюда, и как жила. Вы же знаете, мы условились говорить как можно больше правды.

– Он никак не касался… проблемы? Причины вашего бегства?

– Если вы о ребенке, то он не заговаривал о нем, пока я сама не упомянула. Я сказала, что ошибалась и выяснила свою ошибку уже после того, как уехала за границу. И разумеется, не стала писать об этом дедушке, поскольку и подумать не могла, что Кон ему расскажет и он будет волноваться. Вот и все. Он был так растроган и… ладно, не будем об этом. Знаете, Лиза, я все сделала правильно. Было бы непростительно рассказывать ему что-нибудь еще. Теперь мы можем забыть всю эту часть истории. Вряд ли он когда-нибудь снова вернется к ней.

– А Кон? – Голос ее заметно повысился.

– Я попыталась как можно ясней дать понять, что, как бы ни обстояли дела в прошлом, ничто в мире не убедит меня… словом, снова попытать счастья с Коном. – Поймав взгляд Лизы, я добавила: – Для того, разумеется, чтобы обезопасить и Кона, и меня. Знаете, очень возможно ведь, что дедушка вынашивал мечты о том, как бы все исправить. Просто было настоятельно необходимо сообщить ему, что между мной и Коном невозможно ничего, кроме… – я замялась, – можете назвать это вооруженным нейтралитетом.

– Ясно. Да, это было бы… – Она умолкла. Снова этот заговорщический вид. – Уверена, вы поступили верно. И больше ничего? Ничего насчет… будущего?

– Абсолютно ничего.

Лиза огляделась.

– Что ж, понятно. Разумеется, сейчас больше ничего не расскажешь. Он скоро спустится. Попозже вечером, когда мы останемся одни, вы сможете точно изложить мне все, что между вами говорилось.

– Дать отчет? Нет, – тихо сказала я.

Лиза разинула рот с таким удивлением, точно я ударила ее.

– Что вы имеете в виду? Не думаете ли вы, что можете…

– Вы вряд ли поймете, что я имею в виду. Но позвольте тогда изложить ситуацию так: мне надо сыграть трудную роль, и единственный способ справиться – это перевоплотиться в нее, жить в ней, дышать ею, думать ею, пытаться даже спать, не выходя из образа. Иными словами, надо, чтобы мне не приходилось каждую минуту вылезать из кожи Аннабель и вспоминать, что я лишь изображаю ее. Я не могу играть свою роль серией мелких сценок, Лиза, в перерывах давая объяснения вам с Коном. Если возникнет что-либо жизненно важное или если мне понадобится ваша помощь, то поверьте, я без колебаний обращусь к вам. Но самая большая помощь, которую вы оба можете оказать мне сейчас, – это просто забыть обо всем, что случилось за последние три недели, и, если получится, думать обо мне как об Аннабель, вернувшейся, чтобы занять привычное место в родном доме. Если вы будете постоянно задавать вопросы, выдергивая меня из моей роли в роль Мэри Грей, самозванки… Что ж, тогда, Лиза, в один прекрасный день я могу перепутать эти две роли и сделать что-то не так. Поверьте, мне и вправду очень легко ошибиться. Проще простого.

Я помолчала и добавила уже более легким тоном:

– Видите, как оно получается. Забудьте про Мэри Грей. Забудьте, что она вообще существовала. Поверьте, я права. Это единственный способ справиться с моей ролью.

– Ну да, но… – с сомнением протянула Лиза.

Я рассмеялась:

– Право, Лиза, не надо смотреть на меня, как будто вы Франкенштейн и от вас только что сбежало чудовище! Я исхожу лишь из соображений здравого смысла! Вспомните только, ведь мы с Коном взаимно повязаны. Не сомневаюсь, что во вторую очередь после собственной безопасности Кон днем и ночью печется именно о моей. Назовите это опосредованным контролем, если хотите, но так и есть! Даже если Аннабель Уинслоу и вправду вернулась домой, то вы же знаете, что на этот раз она играет на стороне Кона!

– Я… ну да, разумеется. Извините, на самом деле я ничуть не сомневаюсь в вас, просто сегодняшний день вышел, мягко говоря, немного нервным. Вы… вы замечательно справляетесь. По-моему, больше всех волновалась именно я.

– Уверяю вас, у меня аж поджилки трясутся! Все хорошо. Я бы не стала надувать вас, Лиза, знаете ли, даже если бы осмелилась.

– Осмелилась?

Я не ответила, и через миг она потупила взгляд.

– Ну хорошо, тогда все. И вы совершенно правы. Постараюсь последовать вашему совету и до поры до времени все забыть. Но очевидно, помощь вам и не потребуется, дорогая моя. Если вы справились с этим…

Движение головы вверх, в сторону лестничной площадки, закончило фразу.

– В общем-то, да. А теперь давайте забудем об этом. Кажется, вы говорили что-то насчет чая?