К середине 1943 года использование порта Буэнос-Айреса для вывоза селитры и других стратегических материалов на Пиренейский полуостров заметно сократилось. Акции саботажа, проведенные Д-группой, сыграли в этом не последнюю роль.

Лев Воробьев в одной из своих статей привел данные о «стоимости» диверсионных операций группы «Артура» в Буэнос-Айресе. Деньги тратились на приобретение химических реактивов, инструментов и материалов для изготовления «зажигалок», аренду помещений для сборки и испытаний «изделий» и содержание конспиративных квартир в районе порта. Сюда же включались транспортные расходы по доставке «зажигалок». На всю деятельность Д-группы было истрачено не более двух тысяч долларов США!

Конечно, были и другие траты. Около 300 долларов у «Артура» ушло на постройку рации в Буэнос-Айресе. В порядке взаимопомощи было передано Мануэлю Деликадо 500 долларов для экипировки испанцев, направляемых во Францию в партизанские отряды «маки». Для их документации приобретались чистые бланки паспортов и военных билетов. Оплачивался проезд «стажеров», подготовленных «Артуром» и «Алексом», в Испанию и Португалию. «Под занавес» диверсионной работы членам Д-группы было вручено 100 долларов премиальных (на всех). За самоотверженную работу «Бесерро» был поощрен костюмом стоимостью в 50 долларов, а «Матис» — наручными часами.

В резидентуре зарплату получали только «Артур» и «Бланко», и она не превышала 250 песо. Часть этих денег неизменно тратилась на оперативные нужды. Другие участники группы перебивались на свои скромные заработки. Если финансирование из Нью-Йорка задерживалось, «Артуру» приходилось обращаться за «займами» в КПА или к аргентинским «богачам левой ориентации». Спасительным для резидентуры был приезд Лауры. Она привезла «на себе» 10 тысяч долларов. К началу 1945 года «долги» резидентуры не превышали трех тысяч долларов. По распоряжению Центра почти все они были возвращены. «Почти» — потому что некоторые из «финансистов» от денег отказались: «Считайте это нашим скромным вкладом в победу».

Деятельность аргентинской группы «Артура» за июнь 1941-го — февраль 1945 года, по подсчетам Л.Воробьева, обошлась советской разведке в 23 тысячи долларов. В то же время ущерб, нанесенный странам «оси» за два с половиной года активной работы резидентуры, оценивается в 6 миллионов долларов.

Во время декабрьского пребывания «Артура» в Сантьяго «Алекс» принес на одну из встреч письмо от Касановы («Диего») из Мадрида. Вручив конверт Иосифу, Леопольдо не удержался от шутки:

«Теперь о диктаторе Франко мы будем знать всё!»

«Диего» сообщал, что с помощью влиятельных родственников основал экспортно-импортную фирму «Копачи»:

«Превратить ее в доходное предприятие будет сложно. Испания переживает не лучшие времена — экономическая стагнация, запутанное торговое законодательство, засилье бюрократов. Даже получение продовольственных посылок из-за рубежа стало проблемой из-за произвола чиновников. На одном из дипломатических приемов я познакомился с бароном Гансом фон Бюловым, представителем “И. Г. Фарбениндустри” в Испании, который предложил мне ориентировать деятельность “Копачи” на германский рынок. Будущее покажет, реально ли заинтересован в этом фон Бюлов».

Касанова вложил часть средств, полученных от нью-йоркской резидентуры, в акционерную компанию «Нокаут». Испанская фирма «Атлантида» предоставила чилийцу полномочия на ведение коммерческих дел с американскими партнерами. Это стало предлогом для сближения с атташе Уэдбе, который в посольстве США отвечал за составление «черных списков». С ним Касанова «консультировался» по конкретным сделкам, выявляя испанские компании, которые поддерживали деловые контакты с Третьим рейхом, предпринимателями в Швейцарии и оккупированной Франции. Касанова установил также дружеские отношения с коммерческим советником посольства США Ральфом Аккерманом, через которого познакомился с послом Карлтоном Хайесом и его дочерью. Они прониклись симпатией к отпрыску старинной аристократической семьи, вхожему в лучшие дома Мадрида. В резиденции посла Касанова стал постоянным гостем. Хайес разрешил Кристиану арендовать квартиру в доме, в котором проживали дипломаты-холостяки из американского посольства. В подвале этого «общежития» находился модный бар, где развлекалась «интернациональная молодежь» испанской столицы. Алкоголь развязывал языки, и под томные мелодии, наигрываемые тапером, легко заводились полезные связи. Не случайно там постоянно «крутились» сотрудники американской разведки — Управления стратегических служб США (УСС). Завсегдатаи бара были в курсе мадридских новостей, слухов и сплетен.

Касанова близко сошелся с испанским дипломатом Хуаном Лохендио, который часто наведывался в бар не столько из-за стремления выпить, сколько из-за желания «закадрить» очередную статную блондинку «made in USA». Его брат Мигель познакомил Касанову с Анной — дочерью крупного испанского дипломата Хосе Антонио де Сангрониса. Генералиссимус Сангронису доверял и направлял его в ключевые для Испании посольства в Лондоне, Париже, Риме. В своем оперативном письме «Диего» сообщал, что в светском обществе Мадрида его и Анну считают женихом и невестой.

«Резво он начал, — сказал Иосиф, прочитав письмо. — Нелегальная разведка — это что-то вроде бега на длинную дистанцию с многочисленными препятствиями. Хватит ли дыхания нашему “Диего”?»…

* * *

Через сорок с лишним лет после миссии Касановы в Испании я познакомился с ним в Сантьяго. Произошло это в доме для престарелых. В Чили их называют «casa de reposo», что дословно переводится как «дом отдыха». «Casa de reposo», в котором обитал Касанова, роскошью не отличался. На каждую комнату приходилось по два-три «отдыхающих», хотя для моего собеседника за дополнительную плату сделали исключение: он жил один. Обстановка почти спартанская. Стеклянная дверь распахнута на небольшую террасу, с которой можно было видеть высокую каменную стену, чахлые деревца, запущенный газон и клочок неба. По всему было видно, что Касанова обрадовался моему посещению. Он отложил в сторону газету, сел на край кровати и нащупал ногами тапочки. Я достал из куртки экземпляр его романа «Натали, или Человек в белом»:

«Очень хотел поговорить с автором, но он так ловко законспирировался, что пришлось порядком потрудиться, чтобы его отыскать».

«Вы прочли мою книгу? — вскинул голову Касанова и негромко засмеялся. — Боже, передо мной первый живой читатель! А я думал, что напрасно потратил время, описывая мои приключения».

Он распахнул дверцу тумбочки, и я увидел в ней аккуратные стопки точно таких книжечек в красных обложках.

«Исповедь бывшего советского агента никого не интересует, — не без иронии посетовал Касанова. — Не та, видимо, конъюнктура на рынке».

Поговорили о романе.

Касанова рассказал, что много раз перекраивал его, чтобы снять излишнюю документальность и придать тексту «грэмгриновское» звучание. С Грэмом Грином он был знаком, любил его творчество и сознательно подражал ему. Первоначально роман был объемнее и назывался «Человек в белом, который так и не вернулся». Но Касанова решил, что на полноценные мемуары жизнь его «не тянет», и потому сократил автобиографическую часть и добавил вымышленную любовно-лирическую линию.