Посольские дары были весьма разнообразны: оружие, драгоценная конская упряжь, ткани, изделия из хрусталя и яшмы, кареты, военные доспехи, серебряные изделия и нередко – диковинные заморские звери и птицы. Супруге Иоанна III Софье Палеолог преподнесли однажды попугая в клетке.

Агент английской Московской компании (в России с 1573 года) Джером Горсей в один из своих визитов в Россию привез в дар московскому царю от английской королевы двенадцать огромных бульдогов, украшенных бантами, двух львов и «прекрасного белого быка» с позолоченными рогами, которого заставили встать на колени перед царем и царицей [8].

Подобные дары немало удивляли московитов, но по-настоящему ценными подарками считалось оружие и боевые доспехи. Так, царю Алексею Михайловичу имеретинским царем Александром в 1659 году был подарен так называемый «панцирь» (легкий оборонительный доспех), сплетенный из медных посеребренных колец. В отличие от русских доспехов, которые имели сравнительно небольшой вес, не стесняли движений, доспехи западноевропейских рыцарей XV–XVII веков были значительно тяжелее. Конь рыцаря также был одет в тяжелый доспех, прикрывавший его грудь, бока, спину и круп. Подобный доспех на рыцаря и коня был подарен в 1584 году царю Федору Иоанновичу польским королем Стефаном Баторием (общий его вес около 100 килограммов).

Царским выездам в XVI–XVII веках уделялось большое внимание. Богатство выезда символизировало богатство московского двора и могущество всего государства. Многие предметы парадной конской упряжи выполнены иранскими и турецкими мастерами XVI–XVII веков и поступали в Россию в основном как подарки от дипломатов и купцов этих стран.

Среди даров восточных правителей преобладало конское убранство, отличавшееся необыкновенной роскошью.

После того как в конце XVI века начались постоянные дипломатические отношения России с Персией, в 1590 году иранский посол привез от шаха Аббаса I в подарок царю Федору Иоанновичу седло, луки которого окованы золотом и усыпаны драгоценными камнями. В 1618 году Михаилу Федоровичу были подарена узда, затканная золотом, а в 1635 году – седло, оправленное золотом [9].

На протяжении столетий лошадь – один из самых ценных даров. Так, в списке подарков герцога Голштинского царю Михаилу Федоровичу первые три позиции занимают вороной жеребец, серый в яблоках мерин и гнедая лошадь, затем упоминаются: химическая аптечка, большое зеркало, часы и т. д. [10].

Русские правители отдаривались мехами, драгоценностями, ловчими птицами. Особенно ценились русские меха. Царь Федор Иоаннович отправил в дар королеве Елизавете помимо четырех кусков персидской золотой парчи и двух кусков серебряной, большой белой мантии из штофа, большого турецкого ковра «четыре богатых связи из черных соболей, шесть больших белых с пятнами рысьих шкур, две белые шубы из горностая, королева даже вспотела, устав перебирать золотые ткани и особенно соболей и меха…» – вспоминал Джером Горсей [И].

Царь Федор Иоаннович в 1595 году послал императору Рудольфу II «1003 сорока соболей, 519 сороков куниц, 120 черно-бурых лисиц, 337 000 лисиц, 3000 бобров, 1000 волчьих шкур, 74 лосиные шкуры» [12].

В средневековой посольской практике не раз возникали и скандальные ситуации, связанные с посольскими дарами. В 1600 году турецкий султан отправил в Москву к Борису Годунову посла с ценными дарами, но царь отослал ему все обратно с таким ответом: «Поскольку ты являешься исконным врагом христианства и брата нашего императора римского и пр., мы не можем и не хотим быть твоим другом, а будем пока живы, твоим врагом и что только можно будем делать тебе наперекор». Годунов послал в Турцию шубу выдубленной добела свиной кожи в большом, зашитом кожаном мешке, который был покрыт кусками блестящей парчи и наполнен свиным навозом [13].

В XVI веке турецкий султан – сильнейший и опаснейший из «бесерменских царей». И потому русское правительство не могло не относиться к нему с величайшей настороженностью, ибо Османская империя представляла угрозу всему христианскому миру.

В то же время английская Реформация, положившая конец враждебной политике Англии по отношению к Турции, стала искать в ее лице союзника против отдельных католических государств.

Новому российскому послу в Англии Г.И. Микулину, отправившемуся в Лондон в 1600 году, было поручено выяснить, не помогает ли королева Елизавета султану «людьми или казною». 14 октября состоялась аудиенция у королевы, на которой по настоянию Микулина не присутствовали послы других государств. При входе посланника в тронный зал Елизавета I встала и выслушала его приветствие. Затем она поклонилась и, спросив о здоровье государя и государыни, взяла из рук посла «кредитованную» грамоту и сидя выслушала его «наказныя речи». В ответной речи она выразила радость по поводу воцарения на русском престоле Бориса Годунова, похвалила привезенные русскими «поминки» (сорок четыре соболя) и, пригласив посла сесть, стала расспрашивать о путешествии. Во время пребывания Микулина в Лондоне ему оказывались особые знаки почтения. В праздник крещения за обедом Г.И. Микулин сидел слева от королевы за отдельным столом, притом что все остальные присутствующие в палате угощались стоя. Елизавета пожаловала посла собственноручно застреленным оленем, пригласила на праздник ордена Подвязки, ему было предложено охотиться в королевских заповедных островах, куда никому не разрешалось выезжать. Нарушение протокольных норм в отношении иностранного посла свидетельствовало об особом расположении королевы Елизаветы I к царю Борису Годунову.

Добрые отношения между Россией и Великобританией длились недолго. В 1603 году скончалась Елизавета, а в 1605 году не стало Бориса Годунова. Первым постоянным дипломатическим представителем России при Сент-Джеймсском дворе стал А.А. Матвеев, перед которым стояли поистине великие задачи, но вечером 21 июня 1708 года на него было совершено нападение. Люди спасли его, но за долги он был посажен в тюрьму. Тогда Матвеев выразил протест, а спустя некоторое время возник парламентский акт 1709 года «Об охране привилегий послов и других официальных представителей иностранных монархов и государств» [14].

В отличие от своих предшественников иностранные послы, прибывавшие в Россию в XVIII веке, весьма сдержанно описывают официальные аудиенции у российских императоров, особенно это касается преподнесения подарков.

Так, герцог Лирийский, ставший первым послом Испании в Петербурге (1727–1730), отмечает в своих «Записках», что 12 января 1728 года (с. с.) он «поднес царю (императору Петру II. – Авт.) очень хорошее ружье работы Диего Искибеля, которое ему очень понравилось <…>». В ответ на этот дар император пригласил посла отобедать с ним, подобной милости не удостаивался ни один иностранный министр того времени [15].

Через некоторое время герцог Лирийский был награжден орденом Святого Андрея Первозванного, что являлось еще одним доказательством особого расположения русского двора к испанскому дипломату.

Отсутствие богатых даров, подносимых на первом приеме у русского императора, было не только у представителей