– Лучше всего это будет сделать после завтрака. В непринужденной обстановке.

– Договорились.

Мастер рун вышел из зала, обошел стороной гурьбу веселящихся людей и поднялся наверх. Его спальня находилась в самом начале коридора, но он не пошел туда. Его душу терзало нехорошее предчувствие. Мужчина заглянул к Элейс, но ее в комнате не оказалось. У Франца не было сил и желания блуждать в ее поисках по огромному поместью, поэтому он прошептал руну.

Золотистая дорожка, видимая ему одному, пролегла от мастера к девушке. Сложенная из сотен мерцающих крупинок, она светилась в темноте. Руна привела его к чулану. Франц удивленно покачал головой и толкнул дверь. Он успел как раз вовремя. Элейс, стоя на шатком табурете, просовывала голову в петлю. Увидев мастера, она вздрогнула от неожиданности. Франц, бледный как полотно, не говоря ни слова, убрал веревку и снял ее с табурета.

– Зря вы пришли. – Элейс избегала смотреть на него.

– Ты в своем уме? – Он взорвался. – С какой стати ты вдруг решила свести счеты с жизнью?! Нет, ты точно ненормальная!

Мужчина схватил ее за плечи и встряхнул, желая вынудить Элейс посмотреть на него.

– Какая вам разница! – воскликнула она. – В этом мире ничто не имеет значения! Для чего мне жить?

– Как это для чего?!

Элейс безуспешно пыталась вырваться.

– И зачем вы только!.. У меня почти получилось, и если бы не вы…

– Ты хоть представляешь, что была на волоске от гибели? Едва не совершила самую большую ошибку в своей жизни.

– Какая ошибка? Я теперь точно знаю, что ад и рай существуют. Умерла бы, и все мои мучения закончились. Плохого я никому ничего не сделала, поэтому на рай могу рассчитывать.

– Вовсе нет, – глухо ответил Франц. – Души самоубийц попадают только в ад. Мне об этом сказал один священник.

– Неправда, я не верю. – Девушка горько заплакала.

– Ненормальная, – снова повторил Франц, но на этот раз мягче. – Он прижал ее к себе и, с ненавистью глядя на все еще раскачивающуюся веревку, тихо попросил: – Поговори со мной.

Рыдания Элейс только усилились. Мужчина вздохнул и, найдя второй табурет, сел на него, предварительно прикрыв дверь чулана.

– В чем же дело? Если тебя кто-то обидел, назови его имя, и я разорву его на части. Или… Ты обижена на меня?

Она отрицательно покачала головой.

– Учти, ты не уйдешь отсюда, пока я не буду уверен в том, что ты не собираешься повторить попытку. А убедить меня можно только в том случае, если ты расскажешь о причинах, побудивших тебя к самоубийству. И признаешь, что они не такие уж значительные, как ты их себе представляла.

– Хорошо вам рассуждать о причинах… – Она не договорила.

– Элейс, я желаю тебе добра. Еще совсем недавно все было в порядке. Отчего такие резкие перемены?

– Сегодня я окончательно поняла, что у меня нет никаких шансов.

Франц испытывающе посмотрел на нее.

– Да-да… По сравнению с Анной – я серое ничтожество. Она красива, обаятельна, богата… Что тут говорить? И ее наверняка не мучают кошмары по ночам, не мерещатся всякие духи, она не разговаривает с маленьким народом. Ее не называют странной и не шепчутся за спиной.

– Ты говоришь глупости. Анна – это Анна, а ты – это ты. Как вас можно сравнивать?

– Вот и я об этом, – кивнула девушка, и слезы снова потекли у нее из глаз.

– Ты не так меня поняла. Я хотел сказать, что вы совершенно разные люди. И дело не в богатстве или положении в обществе. Все люди равны.

– Да, – мрачно согласилась Элейс, – перед Господом. Вот к нему-то я и собиралась.

– Ты не права, – мягко сказал мастер. – У меня тоже нет ни денег, ни дома, ни замка, но я же не лезу из-за этого в петлю?

– Но ваш талант…

– Талант есть у всех! – отмахнулся Франц. – И твой ничуть не хуже моего! Вся наша затея была бы невозможна, если бы не ты. Мы бы ничего не смогли сделать без медиума.

– Но если я такая замечательная, то почему вы замираете, когда появляется Анна, а не я?! Вы же ее любите! И останетесь здесь, с ней!

– Ты слышала наш разговор? – сухо спросил Франц.

– Да.

– Тогда ты должна знать, что я еще не дал окончательного ответа.

– И так понятно, что вы выберете, – сказала Элейс. – А даже если вы и скажете, что не останетесь с Анной, с этой избалованной девчонкой, которая всегда получает то, что хочет, то лишь для того, чтобы я снова не пыталась убить себя. Это так унизительно…

– А тебе не угодишь… – Он покачал головой. – Получается какой-то замкнутый круг. Значит, всему виной Анна? Раз так, давай завтра же уедем отсюда.

– Вы серьезно?..

– Вполне. И перестань называть меня на «вы». После всего, что произошло, – это не слишком уместно. Если здесь есть дорогие для тебя вещи, то собери их, и мы уедем.

– Вы… То есть ты и я. Вдвоем?

– Да.

– Вы обманываете меня? – не веря, спросила девушка. – А как же Анна?

– А что с ней не так? Свою миссию я выполнил. Она жива-здорова и преисполнена планов. Меня здесь ничто не держит. Утром поговорю с Сильвестром – я уже обещал ему, попрощаюсь с Роммом, Магдой – и в путь. Купим пару лошадей, выедем на дорогу и будем наслаждаться весенними красотами природы.

– Какое счастье… Я об этом не могла даже мечтать. – Слезы Элейс тотчас высохли. – И куда мы направимся?

– В Таурин. Это для начала. Там мне нужно проведать старых знакомых… А потом не знаю. Перед нами будет лежать весь мир. Где сейчас мой отец неизвестно, так что поиски можно начинать с любого места. Надеюсь, он еще жив… – Мастер вздохнул.

– Конечно, мы найдем его, – убежденно сказала девушка. – Вы обязательно встретитесь.

– Да, будет занятно посмотреть на него после стольких лет разлуки… Нам есть что сказать друг другу.

– А ты уже сказал Анне о своем решении?

– Думаешь, стоит портить ей праздник?

– Стоит, – уверенно кивнула Элейс. – Она никогда не слышала слова «нет». Ей будет полезно.

– Я скажу утром, обещаю. После завтрака.

– Она никогда не встает раньше одиннадцати.

– В таком случае я оставлю ей записку. Напишу несколько слов: извинюсь за внезапное отбытие и пожелаю всего самого наилучшего. Записку передам через дворецкого. Джереми будет только рад узнать, что я уезжаю.

– А ты не бросишь меня здесь? Я проснусь утром, а ты исчезнешь, как мои видения.

Франц улыбнулся и покрепче обнял ее.

– Какая же ты все-таки недоверчивая… Ну когда я говорил неправду? Я не произнес ни одного слова лжи, с тех пор как стал подростком.