– Можно добавить? – Лукин снова поднял руку, получил разрешение говорить и сказал: – Я проанализировал все преступления, которые точно были совершены этой группой, и пришел к выводу, что организатор – Краснов. Это само собой. Он принимает заказы, достает оружие и дает задание исполнителям. А вот их, по моему мнению, три человека: снайпер, подрывник и боец-универсал.

– Обоснуйте! – заинтересовался Лев Иванович.

– Подождите, – остановил их Щербаков. – Коля, позвони дежурному и узнай, мне из Истры ничего не привезли? Если еще нет, то пусть, как доставят, несут сюда. – Пока Черкасов звонил, он тихонько спросил у Гурова: – Ну и как тебе команда?

– Команда хорошая, – вынужден был согласиться сыщик и тут же шепотом добавил: – Только вот играющий тренер у нее раздолбай.

Щербаков с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться, и так же тихо ответил:

– А играющий тренер – это, между прочим, ты. То, что ты самокритично к себе относишься, конечно, радует, но не стоит так уж увлекаться самобичеванием.

Гуров совсем уже собрался достойно ему ответить, но тут вдруг увидел, что Крячко сидит довольный, как кот, облопавшийся сметаны.

– Ты-то чему радуешься? – возмутился он.

– Тому, что два любящих сердца наконец-то нашли друг друга. Мне, сиротинушке, теперь меньше будет доставаться, – с умильной рожей объяснил тот.

Гуров возмущенно фыркнул и отвернулся.

Владимир Николаевич покачал головой и заявил:

– Прав был Орлов, что ты еще хлеще, чем твой напарник. Тебе палец не то что в рот класть нельзя, а даже издалека показывать опасно.

Неизвестно, что ответил бы на это Крячко.

Черкасов покашлял, чтобы привлечь к себе внимание, и сообщил:

– Владимир Николаевич, пакет из Истры, оказывается, еще полчаса назад привезли. Все это время дежурный звонит вам в кабинет, но ему никто не отвечает, а оперативник отказывается оставлять пакет ему. Так и бодаются до сих пор.

– Ты еще здесь? – возмутился Щербаков. – Оперативника из Истры приведи сюда! – крикнул он вслед Николаю, сорвавшемуся с места.

– Давайте продолжим наши игры, – предложил Гуров. – Алексей, почему вы решили, что исполнителей трое?

– А я, Лев Иванович, график составил, и вот что у меня получилось. Сейчас я вам покажу.

– Ты еще список сотрудников ЧОПа мне дай, – попросил Гуров.

Лукин на минуту исчез за спинами товарищей, потом опять появился с несколькими листками бумаги.

– Нет, в такой обстановке невозможно работать! – возмутился Лев Иванович, забрал документы и сварливо потребовал: – Проскользните уж как-нибудь ко мне поближе!

Пока Лукин и остальные парни играли в пятнашки, чтобы дать возможность Алексею пробраться к Гурову, тот изучал список сотрудников ЧОПа.

Когда в результате нескольких трудоемких манипуляций Лукин наконец-то оказался перед ним, сыщик недовольно пробормотал:

– Вы бы еще в чехарду поиграли. Алексей, объясняйте, что у вас получилось.

– Лев Иванович, естественно, у меня не было возможности ознакомиться с самими делами, поэтому я взял за основу информационное письмо министерства и систематизировал все преступления по нескольким признакам, – начал тот.

Он объяснял, и не только Гуров, но и все остальные, включая Щербакова, внимательно слушали.

Когда парень закончил, Лев Иванович согласился с ним:

– Да, вы правы. Исполнителей трое, и квалификация у них именно такая, как вы сказали. А теперь давайте думать, какие первоочередные задачи перед нами стоят.

Не успел он это произнести, как в дверях появился Черкасов. С ним был молодой опер из Истры, уже знакомый Гурову и Крячко. Он прижимал к себе большой толстый пакет.

Парень увидел их, явно обрадовался знакомым лицам и обратился к обоим сразу:

– Товарищи полковники, вы меня, может быть, помните? Я лейтенант Прохоров из Истры. Мы с вами вчера утром в Березках вместе были.

– Помним мы тебя, – сказал Крячко. – Ты чего хотел?

– Капитан Леонидов поручил мне срочно отвезти генерал-лейтенанту Щербакову пакет, а в его кабинете телефон не отвечает. Он, наверное, уже домой уехал. Может быть, вы у меня его примете, раз начальства нет? А то мне придется нашу машину отпустить и до утра на вокзале у транспортников сидеть, а там мало ли что с пакетом случиться может.

– Я генерал-лейтенант Щербаков, – сказал Владимир Николаевич.

Парнишка уставился на него во все глаза, причем с большим недоверием. В его голове как-то не укладывалось, что в этой маленькой комнатке, где сгрудилось столько людей, может находиться сам начальник главка. Щербаков понял это, усмехнулся, достал удостоверение, развернул и показал ему. На парнишку стало больно смотреть.

Он вытянулся по стойке «смирно» и отчеканил:

– Товарищ генерал-лейтенант, разрешите доложить?

– Ты уже все доложил. Давай пакет, – потребовал Щербаков, взял его, стал открывать и спросил: – Знаешь, что в нем?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант! Документы, которые мы изъяли из дома потерпевшего Осипова с соблюдением всех…

– С соблюдением чего? – перебил его Лев Иванович и попросил: – Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.

– Норм уголовно-процессуального права, – несколько растерянно ответил парнишка. – Мы…

– Мы – это кто именно? – напряженным голосом уточнил Гуров.

– Мы – это капитан Леонидов и я, – объяснил Прохоров. – Мы приехали, в присутствии понятых, под протокол, изъяли визитные карточки, записную книжку и вообще все бумаги, которые нашли. Потом меня отвезли на станцию, но на последнюю электричку я, конечно, опоздал и был доставлен сюда на нашей служебной машине.

Гурова трясло от бешенства. Щербаков со своим стремлением натаскать молодых работников практически завалил все дело.

– Сигарет ни у кого нет? – спросил сыщик сдавленным от ярости голосом.

Он даже не видел, кто ему протянул пачку и зажигалку, просто взял их, забыл даже поблагодарить и вышел из комнаты.

– Чаю мальчишке налейте и дайте чего-нибудь поесть, а то на него смотреть больно, – сказал Щербаков у него за спиной.

Выходить на улицу Гурову не хотелось, поэтому он зашел в туалет и закурил. Вообще-то новыми правилами это было запрещено, да только кто их выполняет, особенно ночью? Он стоял возле окна и смотрел в темноту. На языке у него вертелись такие выражения, что самому было противно.

Он услышал, как открылась дверь, раздались чьи-то шаги, но не повернулся. Это мог быть только Щербаков, а вот видеть его сейчас Льву Ивановичу хотелось меньше всего.

– Сигарету дай, – услышал он голос Владимира Николаевича, но не обернулся, а просто бросил пачку и зажигалку на подоконник.